Книга Обман зрения, страница 20 – Джейн Стэнтон Хичкок

Потом я коротко переговорила с друзьями, сообщив им, что работаю над большим проектом и практически отрезана от внешнего мира. Они были поражены, узнав, кто мой наниматель. Я совсем забыла, какой фурор производит имя Фрэнсис Гриффин.

Позвонив Гарри, я договорилась, что мы встретимся завтра в одиннадцать часов у музея. Ему хотелось поговорить, но я сказала, что устала и расскажу обо всем при встрече, после выставки приглашаю его на обед. Он согласился.

Раздевшись, я приготовилась ко сну. Но прежде чем лечь в постель, я снова вынула платье Кассандры, погрузив руки в тяжелый кремовый атлас, словно это было сдобное тесто. На этот раз я не сумела справиться с соблазном и, натянув платье через голову, долго стояла у зеркала, даже не застегнув крючки. Я никогда не была особо привлекательной, но теперь с удовольствием отметила, что с возрастом стала как-то лучше, словно когда-то была хорошенькой, а сейчас моя красота просто начала увядать.

Одернув корсет, я безуспешно попыталась застегнуть множество потайных застежек и крючков, которые являются непременным атрибутом сшитой на заказ одежды. Я представила себе, как перед балом плоскогрудую аристократку Кассандру Гриффин упаковывает в это платье горничная. Такое платье предполагает наличие слуг, которые будут его застегивать.

В конце концов я справилась со всеми этими крючками. Хотя платье сидело на мне отлично — даже длина оказалась впору, — оно все же предназначалось для молодого тела. Его царственная пышность и соблазнительный вырез только подчеркивали усталость моих черт. Короче говоря, оно меня не молодило.

Стояла ли Кассандра точно так же перед зеркалом в день своего дебюта, воспринимая как должное открывающееся перед ней блестящее будущее, словно это вид из окна, к которому она привыкла с детства? Или ее терзала неуверенность, и она никогда не ощущала преимуществ своего положения? А возможно, и не желала их иметь?

Сняв платье, я убрала его в коробку и легла спать.

Мой крепкий сои был нарушен настойчивым звонком телефона. Поначалу я даже не поняла, что происходит, и, потянувшись в темноте за трубкой, чуть не столкнула аппарат с тумбочки.

— Алло?

— Ну наконец-то, — произнес мужской голос, который показался мне знакомым.

— Кто это?

— А как ты думаешь?

«Сам дьявол» — подумала я, сразу узнав эти низкие хрипловатые модуляции.

— Джон? Джон Ноланд!

— Как поживаешь?

— Который сейчас час? — простонала я.

— Довольно поздно.

— Не то слово. Какого черта ты звонишь мне ночью? И зачем вообще звонишь?

— Тебя невозможно застать дома. Я уже несколько раз сегодня звонил.

— А почему ты не оставил сообщение?

— Ты же меня знаешь. Терпеть их не могу.

Я молча ждала, что он скажет.

— Ну… так как ты поживаешь?

— Спасибо, хорошо, — вежливо ответила я.

— Рад за тебя.

Снова последовала пауза. На этот раз молчание прервала я:

— Чего ты хочешь, Джон?

— Ничего. Просто я о тебе думал.

— И что ты обо мне думал?

Я почувствовала, что меня снова затягивает в его сети.

— Это тебя я видел пару недель назад?

— Где?

— Рядом с моим домом.

Так он меня видел.

— Да.

— Я так и думал.

— Ты меня видел?

— Угу.

— Так почему же не поздоровался?

— Это можно сделать и сейчас. Привет.

— Привет, — машинально ответила я.

— Что ты там делала?

— Проезжала неподалеку и не удержалась от любопытства, — небрежно сказала я. — Захотелось узнать, живешь ли ты там по-прежнему.

— А почему ты не позвонила?

— А откуда ты знаешь, что я не звонила?

— Я был дома.

— Ты был у себя в квартире?

— Я увидел тебя в окно.

— Почему же ты не окликнул меня?

— А почему ты не позвонила?

Разговор зашел в тупик.

— Джон, зачем ты мне звонишь?

— Не знаю. Наверное, потому, что скучаю.

Он сказал это так просто, словно мы не виделись всего пару дней.

— Но, Джон, ведь прошло уже двенадцать лет.

— А ты обо мне скучала? — продолжал он, игнорируя мое замечание.

Черта с два я скажу ему, что скучала. Не собираюсь льстить его самолюбию.

— Ну… а ты что делал все это время?

— Писал, путешествовал. Много чего делал.

— Я слышала, ты женился.

— Угу, — пробурчал он.

— На ком?

— Ты ее не знаешь.

— А кто она? — настаивала я.

— Мы уже развелись.

— Тогда кем она была?

— Просто женщина. Кстати, тоже художница.

— Правда?

Это меня заинтересовало.

— У меня слабость к художницам. Ты же знаешь.

— А какая она была художница?

— Плохая.

— Меня не это интересует, — заметила я с раздражением. — Какой живописью она занималась?

— Абстрактной.

— Ах, абстрактной.

Еще одна пауза.

— Так когда я тебя увижу?

— Никогда, — твердо ответила я.

— Но почему же?

— Джон, повторяю: чего ты хочешь?

— Увидеть тебя. Поболтать. Подарить тебе парочку моих последних книг.

— Зачем? Они посвящены мне?

— Нет.

— А кому ты их посвятил?

— Исчезающим видам.

— Ну значит, мне.

Он рассмеялся.

— С юмором у тебя по-прежнему все в порядке.

— Без него я просто сошла бы с ума.

— Давай поужинаем вместе на следующей неделе?

— Я не в восторге от этой идеи, Джон. Честно.

— Давай поужинаем вместе, — настойчиво повторил он.

Я мучительно боролась с соблазном — его голос по-прежнему волновал меня. А что, собственно говоря, я теряю? В конце концов, это всего лишь ужин. Мне действительно хотелось его видеть, хотя прежних чувств уже не осталось. Неужели он наблюдал за мной тогда у дома? Как это романтично!

Его домогательства сбивали меня с толку, лишая способности мыслить здраво, как это часто случается с людьми, попавшими в опасную ситуацию. Я убедила себя, что отказ от ужина будет выглядеть еще большей слабостью.