Онлайн книга «Урусут»
|
– Ты – зарвавшийся ребенок, – вскочил папа. – Немедленно в комнату! Появится Константин Сергеевич – я запрещаю выходить! Время отхода ко сну проверю лично! – Пап, – Белый Лоб не сдвинулся с места, – насколько я знаю, самое дорогое, что у тебя есть – это очки, не так ли? – Ну? В каком смысле? – Но как же? Оправа доставлена оказией из ГДР, настоящая, роговая, линзы вставлял профессор из Гельмгольца, в каждой линзе цилиндрик, потому как у тебя астигматизм, наклон одного цилиндра – тридцать градусов, второго – сто двадцать, особая шлифовка, «хамелеоны», пыль не прилипает… Правильно? – Правильно, – с чуть заметной гордостью подтвердил Иван Александрович. Олег – раз! – молниеносно, движением, незаметным и зверю, сорвал очки и твердо сжал их в руках. – Что ты делаешь!? – закричал папа. – Требую внимания. Иначе, – младший выставил оправу перед собой, – я ломаю их в области переносицы. – Дурдом!.. – застонал отец и воздел руки к небу. К потолку то есть. Актером он являлся… Так… – Мама! – попросил сын, – бросай свою стряпню – все равно, то, что ты приготовила, добавит тебе за один раз минимум три килограмма. Отправишь лучше в мусор. Садись к нам. Родители осторожно сели рядом, постоянно переглядывались, а папа прицеливался к очкам. – Мне нужно от вас пять минут, – начал Олег. – Не перебивайте вообще. Пять минут – и пусть все идет своим чередом. А пока слушайте. Вернее, внимайте. И не перебивать!!! – с силой закричал он на отца, когда тот хотел что-то такое спросить. – Итак: что мы имеем? Иван Александрович отдал свою диссертацию Константину Сергеевичу – отец! молчать! – и ситуация так всех устроила, что этого как бы и не случалось. Мама, Лариса Николаевна, благо дети выросли и пеленки менять не надо, задумывается о себе в большей степени, чем ранее. Кто на горизонте? Да тот же Константин Сергеевич. А Константин Сергеевич желает поиметь не только мозг своего сотрудника, но и его жену – благо есть на что посмотреть. – Олег! – взревел отец. – Раньше нужно было думать. Упустил, теперь заново сочиняй, как сердце завоевывать. А тут процесс уже начался – визиты, подарочки. Но нужен мощный катализатор. У вашего старшего сына есть подруга Жанна. Она с ним пробудет довольно долго, Игорь даже успеет при ней поступить в университет, после чего она его бросит. Дело молодое – пошел бы к другой, но брат, в отличие от меня, мало читал Анатоля Франса. Чтобы доказать что-то себе, небесам, а пуще, думаю, ей, он, не говоря вам ни слова, забирает документы и прямиком дует в армию. Пятиборец! Боец от Бога! Ура! Родина ждет таких сынов! И – прямая дорога в ВДВ. А там, после получения соответствующих навыков ведения боя в гористой местности – в Афганистан. И в первом же бою его убивают. – Не-ет! – заорала мать. – Что за бред? Студентов не берут… – отец сидел в недоумении. – Итак: у матери нет сына, у отца нет сына, у деда нет внука, у меня нет брата, у Жанки нет героя. Что происходит потом? Ты, – и Олег прямо пальцем указал на отца, – уже неравнодушен к бутылке. Ты уже жену на пузырь променял. Сейчас Сергеевич тебе алкогольным подарком бельмы зальет, а сам с мамой шуры-муры вести начнет. – Ложь! – Такая ложь, что кусками режь – на всех хватит. Поэтому после смерти Игорька в Афганистане… – Не говори так! – закричала мать. – Вы обещали молчать, нет? Иван Александрович сопьется, Александр Андреевич умрет, а Лариса Николаевна упадет в долгожданные объятия Константина Сергеевича. – Нет! – опять подала голос мама, впрочем, не так строго. – Ну и фиг бы с вами! Живите, наслаждайтесь, я-то причем? Но: в 90-м году у оставшегося главы семейства начинает играть совесть – впрочем, чтоб заиграть, надо ей до этого где-либо существовать… – ну, как-то так: ему вдруг становится известен адюльтер, он сажает неверную жену в машину, едет как бы в гости к друзьям за город и на Киевском шоссе… и… и… – Заканчивай фарс! Отдай очки! – заревел отец. – И… Направляет свой автомобиль под «КАМАЗ». Трупы-трупы. Ах, ужасный несчастный случай. Ох, ах, сиротинушка без копеюшки… А через месяц среди значков-вымпелов я нахожу на аккуратном тетрадном листочке в клеточку выполненную почерком Ивана Александровича надпись «ПРОСТИ». То есть папа убил вас обоих. Олег положил очки на стол. Мама уткнулась лбом в папино плечо. – Совет да любовь, – закончил сын. – Бред, – папа тут же их одел. – Игорь очень серьезный, и из института не уйдет. А Жанну мы от него отвадим. – Ну-ну. Джульетту от Ромео тоже отваживали. С переменным успехом. Впрочем, идея есть. Дайте ей денег – только чтобы Игорь не знал. Сразу скипит. – Что? Что? Что за слово ты произнес – «скипит»? – Оставит в покое – в данном контексте. Новояз. Оруэлл, Замятин, Хаксли. Читаешь же с мамой изредка книжки из клада под кроватью – что толку, что от меня прятал? – Я с Костиком поговорю, – кивнула головой мама. – Ха! – крикнул Олег. – Кролик с удавом! Это я с ним поговорю! – И как ты это собираешься делать? – расправил плечи папа. – Я до сих пор не поверил тебе ни на секунду! Зачем это вообще начинать? Вместе посмеемся и разойдемся. – Да? – Олег упер руки в боки. – Диссертацию сплавил? – Это был стратегический момент! – почти на визг перешел Иван Александрович. – Это был акт капитуляции! Жалкая попытка хоть что-то сделать в обход деда! Все равно он обо всем знает и хохочет над тобой, над недоумком! Отец замахнулся и кинулся. Сын легко проскользнул под рукой и следующим шагом оказался вне помещения. Александрович всей своей небольшой массой встретился со стеной кухни – уцелели ли все-таки очки? А вот и долгожданный звонок. – Я открою! – пропела мама. – Я открою! – рыкнул Олег. Быстро, чтобы никто не помешал, провел манипуляции с замком и оказался снаружи. Вставил ключ в скважину и повернул на пол-оборота, чтобы изнутри не открыли другим ключом. Весь цветущий, улыбающийся – а как же, предстоит долгожданная встреча с друзьями! (хотя с Иваном полдня на работе провел) – в костюме цвета высохшей канифоли в несоразмерно широкую белую полоску, белую рубашку с тА-А-А-ким широченным – Олег даже зажмурился – воротником, галстук – будто тайком забрался в женский туалет и у женщины лет пятидесяти под угрозой убийства отрезал кусок «кремпленового» платья с узорами, и в военного покроя – а зачем в ГДР шило на мыло менять? – бежевом двубортном плаще. Ботинки носил с широченной окантовкой, в принципе хорошие, кое-где их поверхность даже поблескивала, но от частой носки пошли складки, в которые крем перестал попадать. Ах, крем, тоже дефицит. Не дефицит только хозяйственное мыло. |