Онлайн книга «Урусут»
|
Снаружи с остервенением били по дверной ручке. Белый Лоб лениво спросил: – Чё, в гости? Удивленный постановке вопроса, Константин, ничего не понимая, кивнул. – Ну да, в гости. Подарки вот… – и поднял перед собой портфель. – А баба где? – Ты что, какая баба?.. – Ну, жена? В гости же парами ходят? Вот Иван с Ларисой сидит, а твоя где, эта… как ее… – Анастасия. – Так где она? – Так она и не собиралась. Эй, Олежек, пусти, что за маскарад? Из-за двери неслось: «Олег Иванович! Немедленно откройте дверь!!!» – В гости ты пришел один, Костик, – и Олег сделал полшага навстречу, – потому что твоя Настя тут на фиг не нужна. Ты ходишь снашать эту семью. Сначала отнял диссертацию у отца, выдав ее за свою… Начальник папы скривился. – О, слушай, но не тебе такие вещи обсуждать. Олег, пусти, не чуди… – Теперь хочешь вообще рога ему наставить. Он, наверное, в детстве тебя обидел, и ты ему мстишь, а, может, научная карьера других действий не подразумевает. Вот тебе, Костик, – и ученик 6-го «А» поднес к носу собеседника кукиш. – Для тебя сегодня – счастье, что я еще не решил, можно ли убивать в этом времени. Иначе я свернул бы тебе шею да бросил площадкой ниже – несчастный случай, руки чистые. Ну, а так: вали отсюда! Как пишет хороший писатель Йен Пирс – не отравляй меня миазмами своего присутствия. – Йен Пирс? – с недоумением переспросил завкафедрой. – Нет такого писателя, ты что-то перепутал. – Есть, есть… Силы копит пока. Но не о том речь. В этот дом ты больше не зайдешь. Пшел на хрен, козел! – и пнул его коленом в бедро легонько. – Олег! Олег! – затрясся Константин. – Это переутомление! Я читал! Так бывает! Позволь войти, мы с отцом тебе поможем! – Нет. Вон! Только вон! И навсегда. Гость попытался протянуть руку к двери, тогда Олег сделал «котэ наге» – бросок за кисть руки, а чтобы врагу падать было быстрее – разница в весе все ж присутствует – добавил «йоко гари» – боковую подсечку. Летел Костик с лестницы не кубарем, а поочередно считая ягодицами ступеньки. Портфель при подсечке вылетел из пальцев, описал пируэт, ударился в стену, шлепнулся на площадку, внутри что-то звякнуло, и кругом поплыл терпкий коньячный запах. Олег потянул носом воздух. – Азербайджанский? Сам, чмо, наверное – что там в ваше время трескали, «Мартель» да «Наполеон» – жалуешь, а тут от сердца оторвал. Три секунды – и тебя нет, иначе та палка копченой колбасы, которую ты в портфеле, знаю, держишь, в одном неподходящем месте окажется. – Олег! Ты – психический! Я найду на тебя управу! – визжал гость, поднимаясь и отряхиваясь. – Я – заслуженный человек! – он ступил на левую ногу и застонал. Подвернул, наверное. – Ты – вор! – улыбнулся Белый Лоб. Соседи выращивали цветочки, и чтобы те росли поближе к солнцу, подкладывали под горшки кирпичи. Олег вытащил один из них, прицелился в точку непосредственной близости от тела подлеца и радостно швырнул красный параллелепипед. Тот, ударившись в стену, с треском раскололся, разбросав в стороны осколки и обдав чудесный бежевый плащ грязной бурой пылью. – Следующий – в голову, – пообещал «школьник». – Пощады не будет. Говнюк. Не обоссысь по дороге – у подъезда мои друзья со штакетником. Еще минута – и тебе придется вставлять искусственный анус. Когда топот ног затих, Белолобов подумал: «В другое время – да, штакетник – отличная мысль». Ручка входной двери уже не дрожала, он вошел внутрь – отец, сняв очки и прикрыв лицо руками, тихо постанывал и раскачивался, мама поглаживала его по голове. Папа поднял влажные глаза и произнес: – Сейчас пощечину получишь. – Не вижу поводов для печали. Помиришься с дедом – раз. Он найдет тебе живую, без протирания штанов и, не сомневаюсь, более денежную работу – два. Мама сохранит девственную чистоту – ну, при некоторой условности, конечно – три. И, главное: все вы, осколки истории, останетесь живы! Теперь о частностях. Ну не выпил коньяку сегодня, ломка. Ну, и что? Вон, у мамы за утятницей три бутылки водки спрятаны. Наливай, да пей, корми боль сердечную. – Ты лазишь по моим шкафам? – встрепенулась Лариса Николаевна. – Не лажу. Мыл по твоей просьбе утятницу, искал, куда поставить, наткнулся на водку. Пап, да что ты в самом деле, разливай! Я тоже вмажу. Довел меня сегодняшний день. Может, выпью, и опять на тридцать лет туда-сюда. – Что-что? – способность соображать от Ивана Александровича напрочь ушла. Младший сам достал рюмки, бутылку, лихо откупорил – мама даже в состоянии всеобщего семейного горя удивленно вскинула бровь – разлил. – Дети не пьют, – пробормотал папа. – Тебя дед пивом поил в десять лет, не ври. Пей давай. Какая разница для настоящего алкоголика, кто налил – правый, виноватый – лишь бы стакан стоял. Нет? – Олег, – мама очень на него внимательно посмотрела. – Тебя сегодня точно укусила какая-то муха. – Видела бы ты размеры той мухи, сильно удивилась. Она больше похожа на слона. Тост: за возможно долгое процветание семьи Белолобовых в резко изменившейся общественно-политической ситуации! – и первый же выпил. Проследив, как лихо и четко он опустошил полную рюмку, мама заметила: – Я тебя никогда не знала. Ты взрослый, и меня это пугает. Проследи за Игорьком. – За Игорьком будет следить дед. Я его об этом слезно попрошу. А на вас, мягкотелых, надежды никакой, – подошел к холодильнику, вынул холодную говядину, отрезал ножом кусок и начал жевать. – Ты ешь, как дикарь, – недовольно произнесла Лариса Николаевна. – Я и есть дикарь. Будем ближе к природе. Я завтра сделаю кой-какие-то дела и уеду в Питер. – В Ленинград? – тоном чрезвычайного удивления произнес папа, сам себе наливая вторую. – В Ленинград. Можете каких-то денег дать – дайте. А нет – сам справлюсь. – Интересно, где сейчас Костик? – папа допил. – Я его с лестницы спустил. – Как спустил? – хихикнула мама и показала – подлей. – В основном – подсечкой. – Ребенок не может победить взрослого. Как же закон соотношения массы и силы? А если все, что ты здесь перед этим сказал – неправда? – нахмурился Иван Александрович – первые капли всосались в желудок. – И что ты будешь делать в Ленинграде? А как же школьная первомайская демонстрация? Олег поднялся, потянулся – какое тело! Какое тело! Сколько глупых лет систематического телоубийства нужно было для получения всего того дерьма, которое нет-нет, да выползет наружу, причем в самое неудобное время – давление, боль в пояснице и в колене и прочее? |