Онлайн книга «Урусут»
|
– И потому пусть все летит в тартарары? – Не в тартарары! – У мистера всезнайки есть план? О! Лавочка! Без всякого Таврического сада. Присядем? – Присядем. Сели, наклонили головы друг к другу, продолжили шептаться. – На самом деле, – сказала Марина, – курить хочется до смерти. – Могу сбегать за пачкой «Родопи» – у меня установились доверительные отношения с продавщицей рюмочной двадцать четвертого дома Ириной. Девчонка прыснула в кулак. – Ну, Белолобов, ты, похоже, шутник. Отставим «Родопи», физкультуру – в массы. – Я здесь не вынесу. Я уже чувствую, что начинаю сходить с ума. Для меня вокруг – не люди, а оруэлловские персонажи – до такого абсурда все доходит. Плюс ляпнул что-то где-то не так – отправят в психушку, права человека через три десятка лет зачитают. И я боюсь, что это не навсегда. Что – раз! – ты опять в снежной яме. – Ерунда! Это посттравматический шок. – Я хочу домой. Я хочу к дочке. – То есть ты доберешься в пещеру, – очень-очень грустно сказала Горячева, – произведешь абра-кадабры с Камушком, улетишь еще на какую-нибудь Кассиопею, а я – вместе с тобой. За компанию. – Нет. Ты говорила, что у тебя отец – замначальника порта. – И что с того? – Не знаю, как, мытьем, катаньем, уговорами – ну ведь не зря же у нас в офисе поговорка ходит, что Белолобов даже мертвеца может заставить встать из гроба и пойти сдать анализы на яйца глист, а потом вернуться обратно – в общем, чтобы он помог мне нелегально пробраться в Англию. – Блеск! – Марина насмешливо, и в первый раз за встречу сверху вниз, посмотрела на него. – А дальше? – Дальше я ставлю на результаты матчей чемпионата мира по футболу, которые мне уже известны, продаю их же песни – по-честному, предупреждая, что это именно их песни, просто освобождая от лишних творческих мук! – группе «Куин», да и вообще любой другой, убеждаю Фредди Меркьюри в необходимости пользоваться презервативами, продаю-перепродаю «Эппл»… – Богатеешь? – Собираю деньги на экспедицию и тем временем старательно изучаю шумерско-аккадскую клинопись. Когда приходит к власти Горбачев, рассказываю через посла СССР в Великобритании о Чернобыле и Спитаке и в благодарность прошу разрешения взобраться на Эльбрус. Там я изучаю надписи, понимаю, как правильно изобретением пользоваться, и возвращаюсь в 2012-й год. Также узнаю, куда испарился мой предок. Заодно даю человечеству величайшее открытие. Ну, и не забываю накосить бабла на знаметитом падении акций «Лемон Бразерс» с пятидесяти четырех до шестнадцати долларов в октябре 87-го. – Ты больной. – По крайней мере, все, что я задумывал раньше, у меня получалось. – Особенно поход на Эльбрус! – Исключение подтверждает правило. – На каждом из этапов этого «большого пути» тебя могут упрятать или в психушку, или в тюрьму. – Есть мнение, что бездействие – такое же преступление. – Тебе дан шанс – воспользуйся им. Например, спаси свою первую семью. – Подробные инструкции уже оставлены ответственному лицу. – А самому – за «Гуглом». – Его еще нет. – Прости, за «Майкрософтом». – Я хочу к ребенку. – Дожидаться его тридцать лет – еще больший подвиг. Может, потому ты и здесь. – Черт, черт, черт! Я не знаю, почему я здесь! И ты не знаешь! И мы не узнаем, пока не прочитаем надписи на Камне! – Отдохнул бы месяцок. Дождался лета. Пошел бы в ваш Пушкинский музей, уговорил позаниматься специалиста по древним языкам, изучил необходимую литературу… Через четыре года будет тот же Горбачев, а тебе уже – шестнадцать, ты запросто сумеешь при соответствующем уровне подготовки напроситься с кем-нибудь в экспедицию на Эльбрус – находи свой Камень, бери, да ковыряйся с ним. – Лучшие специалисты по клинописям, как известно, в Британии, – впрочем, уже без особой настойчивости в голосе произнес Олег. – Четыре года ты проведешь рядом с близкими, которым ты сейчас нужнее, чем когда бы то ни было. Брат, мать, отец, дед – ведь ты можешь больше их никогда не увидеть! – Я не хочу жить как вошь! Марина начала загибать пальцы. – Уговорить моего отца пойти сдать анализы на яйца глист, то есть помочь попасть на судно, идущее в какой-либо условный Плимут, у тебя не получится. Он стальной, он – кремень. Может, он бы и поговорил на равных с ровесником. Но с мальчишкой – нет, и не думай. – Как же он столько раз умудрился жениться с таким железобетонным характером? – Да ну, брось. Бабы таких любят. Типа «настоящий мужик». Мол, за ним, как за каменной… – Стеной. Продолжай. – Второй путь – найти самого продажного матроса, чтобы провел за деньги. Но: погранслужба СССР в ведении КГБ СССР, то есть главный в ней… – Андропов. По идее – и мышь не прошмыгнет. – Да. Засунут тебя, допустим, в какой-либо контейнер фунтов за пятьдесят. Не умрешь за неделю? – Без еды и питья? Конечно, не умру. – А если без воздуха? Ладно, ступил на британский берег. Там свои пограничники. Возьмут они у тебя пятьдесят фунтов? Нет. Что это означает? Депортация, Родина, психушка – нормальный же ребенок не побежит из социалистического рая на загнивающий Запад? – Это не все? – Нет. Допустим, получилось попасть в гражданскую зону, сесть на электричку до Лондона. Английский, насколько я понимаю, у тебя хороший. Но не йоркширский диалект, не так ли? – Сильнейший американский акцент. – Со всеми вытекающими. За местного не сойдешь. Ну и – минимум денег и отсутствие документов. Через две недели будешь играть на банждо у Собора Святого Павла, выпрашивая кусок хлеба. – А вот это – фигушки. – Извини. Но как насчет остального? Белый Лоб насупился, долго молчал и зачем-то сосредоточенно тер правый висок. – Олег! Он все молчал. – Олег! Что скажешь? Он внимательно посмотрел на нее и ответил: – Что твой муж – дурак. Я бы за такую бабу удавился. Я бы ее на руках всю жизнь носил. Марина засмеялась, прижалась к нему, затем отодвинулась и сказала: – Утро вечера мудренее. До завтра останешься у нас, а там что-нибудь надумаешь. Пошли, я с утра не ела, у меня аппетит – зверский. – Пошли, пошли, только тебе задание – позвонить в ленинградский рок-клуб и попросить Витю Цоя никогда не ездить за рулем. Пусть его лучше кто-нибудь возит. |