Онлайн книга «Витторио-вампир»
|
– Отец, я не понимаю, в чем дело. Прошу, объясни же мне наконец! – Витторио, завтра с первыми же лучами солнца ты должен отправиться во Флоренцию с письмами, которые я подготовлю сегодня. Для этой борьбы мне понадобятся не только сельские священники. А теперь иди и готовься к путешествию. Внезапно он посмотрел вверх и словно прислушался к чему-то, затем огляделся вокруг. Я видел, как за окнами меркнет свет, а сами мы постепенно превращаемся в не более чем туманные силуэты. Я поднял сброшенный отцом на пол канделябр. Вынимая из канделябра одну из свечей и зажигая ее от факела у дверей, я не переставал наблюдать за отцом со стороны, равно как и пока нес свечу обратно, а затем зажигал от нее все остальные потухшие свечи. Какое-то время он прислушивался, молчаливый и встревоженный, а затем, не издав ни малейшего звука, поднялся с места и оперся кулаками о стол. Похоже, он даже не обратил внимания на горевшие свечи, ярко озарявшие его потрясенное, измученное лицо. – Что ты слышишь, мой господин? – спросил я, бессознательно употребив формальное обращение. – Страшные бедствия… – прошептал он. – Пагубные невзгоды, которые лишь Бог смог вынести из-за наших грехов. Тебе следует хорошо вооружиться. Приведи в церковь свою мать, брата и сестру. И поспеши. Солдатам приказания уже отданы. – Может быть, следует принести немного еды, хотя бы пива и хлеба? – спросил я. Он кивнул, хотя вряд ли это его беспокоило. Меньше чем через час мы собрались в церкви, вся семья полностью, включая пятерых дядьев и четырех теток, а еще с нами были теперь две няньки и Фра Диамонте. Вперед, как для мессы, вынесли маленький алтарь с тончайшей, украшенной вышивкой напрестольной пеленой и массивными золотыми канделябрами с зажженными свечами. Распятие Господа нашего Христа засияло на свету – древний, выцветший и истончившийся со временем резной образ, который висел на стене со времен святого Франциска, после того как, по преданию, два столетия тому назад великий святой останавливался в нашем замке. То был обнаженный Христос, каким его часто изображали в старину, и фигура истерзанного мученика не имела ничего общего с крепкой, исполненной чувственности плотью, какую изображают на современных распятиях. Наша реликвия поразительно не соответствовала веренице выстроенных как на парад святых в сверкающем алом и золотом убранстве – творениям приглашенных отцом флорентийских живописцев. Мы сели на простые, некрашеные, внесенные для нас скамьи. Никто не проронил ни слова, ибо в то утро Фра Диамонте отслужил мессу и поместил в дарохранительницу Тело и Кровь Господа нашего. Отныне нашу церковь можно было, как и прежде, с полным правом называть Домом Господним. Мы успели-таки вкусить хлеба и выпить по глотку пива возле передних дверей, но все происходило в полном молчании. Только отец время от времени выходил из храма, бесстрашно пересекал ярко освещенный внутренний двор и созывал своих солдат из башен и со стен, а иногда даже сам взбирался на стены, дабы собственными глазами убедиться, что все находится под надежной защитой. Мои дядья пришли в полном боевом облачении, тетки пылко молились, перебирая четки, Фра Диамонте пребывал в замешательстве, а мать ни на шаг не отходила от перепуганных младших детей, хотя сама была бледна как смерть и мучилась дурнотой – возможно, причиной тому было дитя в ее чреве. Казалось, ночь пройдет без неприятностей. Примерно за два часа до рассвета меня вывел из легкой дремоты ужасный крик. Отец сразу вскочил на ноги, остальные мужчины тут же выхватили мечи и крепко сжали рукоятки узловатыми пальцами. Крики в ночи звучали все громче, они доносились отовсюду, со стороны сторожевых постов раздавались сигналы тревоги, на всех башнях беспорядочно трезвонили старые колокола. Отец схватил меня за руку. – Идем же, Витторио, – сказал он и сразу же поднял кольцо, откинул крышку люка и всунул мне в руку большой канделябр, стоявший на алтаре. – Быстро! Забери с собой вниз мать, теток, сестру и брата и не вздумай выходить оттуда, что бы ты ни услышал! Ты понял? Ни в коем случае не выходите оттуда! Закрой за собой люк и оставайся там! Делай все так, как я тебе сказал! Я сразу же повиновался, подхватил Маттео и Бартолу и заставил их спуститься по каменным ступеням. Мои дядья ринулись к дверям, ведущим во внутренний двор, на ходу выкрикивая боевые кличи своей молодости, тетушки не могли сдвинуться с места и в полубессознательном состоянии цеплялись за алтарь, а моя мать всем телом прильнула к мужу. Отец уже с трудом сдерживался, готовый вот-вот взорваться от ярости. Я потянулся было за самой старой тетушкой, но она замертво упала перед алтарем… И тогда отец снова ринулся ко мне, силой втолкнул меня в тайник и захлопнул крышку люка. Мне оставалось только запереть замок, как показывал отец, повернуться и в мерцании свечей встретиться взглядом с испуганными Бартолой и Маттео. – Спускайтесь вниз до самого конца, – крикнул я, – до упора! Они едва не падали, с трудом преодолевая узкие крутые ступени и с жалобным видом оборачиваясь ко мне. – Что происходит, Витторио, почему они хотят причинить нам вред? – спросила ничего не понимающая Бартола. – Я хочу сразиться с ними, – заявил Маттео. – Витторио, отдай мне свой кинжал. У тебя есть еще меч. Это несправедливо. – Ш-ш-ш-ш… успокойся, делай все так, как велел отец. Ты думаешь, я доволен, что не могу быть там с остальными? Веди себя хорошо! Я с трудом проглатывал слезы. Там, наверху, осталась моя мать! И мои тетушки! Воздух в подземелье был сырым и промозглым, но меня это даже радовало, ибо я был весь в поту, а рука затекла под тяжестью громоздкого золотого подсвечника. Наконец мы втроем добрались до дальнего конца убежища и в полном изнеможении рухнули там, тесно прижавшись друг к другу. Прикосновение к холодному камню стены подействовало на меня успокаивающе. Какое-то время мы сидели молча, не в силах вымолвить хоть слово, и в царившей вокруг тишине я отчетливо слышал доносящиеся сверху вопли отчаяния и страха, панические возгласы, топот бегущих ног и даже ржание испуганных лошадей. Похоже было на то, что лошади прорвались в церковь над нашими головами… Что ж, и такое вполне возможно… |