Книга Икона, страница 42 – Нил Олсон

В кухне раздался шум, и на пороге дальней двери появился Джимми. В руках у него не было оружия. Андреас следовал за ним в нескольких шагах. Оба казались спокойными, хоть и слегка раскрасневшимися.

— Теперь все собрались? — спросил Андреас.

— Где Фотис? — вопросом на вопрос ответил Мэтью.

— Исчез.

— Куда?

— Мы поговорим об этом потом. Кто эти люди?

— Они из греческой церкви. Они сами все расскажут.

— Мистер Спиридис, — ровным голосом заговорил Иоаннес, — нам необходимо поговорить.

— Да? — Андреас внимательно посмотрел на священника. — Возможно, но сейчас не лучшее время для этого.

— Если не сейчас, то когда?

Наступившую тишину разорвало завывание сирен. Звук приближался.

— Возможно, завтра.

— Вы думаете, что не понадобитесь завтра полиции? — Священник подошел к Андреасу вплотную. — По-моему, им покажется подозрительным ваше пребывание здесь.

Мэтью ожидал, что дед выдвинет какие-нибудь убедительные объяснения своего появления, но тот только пристально смотрел на Иоаннеса.

— Посмотрим, отец. Возможно, они взглянут на эту ситуацию по-другому.

Андреас положил руку на плечо Мэтью. Они молчали, прислушиваясь к нарастающему вою сирен. Джимми робко приблизился к Андреасу, превозмогая смущение:

— Верните мне пистолет, пожалуйста.

Они стояли на тротуаре вдвоем. «Скорая» уже уехала, полицейские осматривали дом. Мэтью не знал, куда делись священник и Джимми, не знал, что следует и чего не следует говорить полицейским во время допроса. Дед стоял рядом с ним, глядя на пустую улицу, глубоко погруженный в раздумья.

— Мне жаль, что тебе пришлось все это увидеть, — наконец тихо произнес он. — Думаю, до этого ты ни разу не видел раненых.

— Papou, ты что-нибудь понимаешь?

— Ты меня спрашиваешь? Я думал, это ты мне все объяснишь.

— Единственное, что мне сейчас ясно, — это то, что никто, ни один человек не сказал мне правду.

— И это все? — Андреас жестко взглянул на него. — Значит, ты никак не способствовал тому, чтобы Фотис заполучил икону?

— Теперь я уже не знаю, чему я способствовал. Я думал, что Фотис выступает в роли посредника. Он помогал каким-то людям из греческой церкви.

— Этим людям?

— Нет, другому священнику, который представлял афинский Синод. Правда, теперь оказывается, что он его не представлял.

— Как его звали?

— Отец Томас Захариос.

Андреас кивнул:

— Понятно.

— Ты ведь знаешь, кто он? — Мэтью пытался справиться с эмоциями, но не смог. — Вы все знакомы друг с другом, а я не знаю никого и ничего. Ты играешь со мной, как когда-то играл с моим отцом.

— Не говори чепухи и не обвиняй в своей глупости других.

Слова деда обожгли своей справедливостью. Он действительно был полным идиотом, и пора было это признать.

— Да, я скрывал от тебя некоторые вещи, — продолжал Андреас. — Я пытался защитить тебя, а не причинить вред. Я никогда не сделаю ничего во вред тебе. Я не знаком с этим отцом Томасом, хоть и слышал о нем. Он хорошо образован и пользуется большой популярностью среди прихожан. Он был посредником между американской и греческой ветвями церкви. Но есть подозрения, что он мошенник, шантажист и вор. Уже не говоря о том, что он друг твоего крестного. Несколько дней назад он исчез, прихватив с собой значительную сумму из церковной казны.

— То есть, как и сказал отец Джон, они с Фотисом действовали в этой истории заодно. — Это тоже могло оказаться ложью. Но все совпадало. Случайностей не бывает.

— Похоже на то.

Без всякой видимой причины Мэтью вдруг изменил направление разговора:

— А Ана Кесслер? Ей грозит опасность?

— Не вижу причин. Она уже сыграла свою роль в этом деле. У тебя есть какие-то основания считать, что ей что-то угрожает?

— Нет, просто я… Нет. Мне надо с ней поговорить. Я ввел ее в заблуждение. Она не знает о причастности Фотиса.

— Скажи мне, а как он вообще оказался замешанным в этом деле? Зачем понадобился посредник?

— Он сам это все подстроил. Вся сделка было организована им. Скорее всего он попросил Захариоса обратиться к церкви — чтобы придать правдоподобие всей этой истории. А где сейчас Фотис?

— В Греции. Или на пути туда.

— Он уехал сегодня?

— Рано утром. Отправился туда на Пасху.

— Он никогда не ездил так рано.

— В этом году он решил провести там всю пасхальную неделю. Филипп, администратор его ресторана, только что сообщил мне об этом.

— Мне он несколько дней назад говорил, что не уедет раньше среды.

— Он передумал. Вчера. По словам Филиппа, сразу после того, как вы с отцом от него уехали. — Старик помолчал, ожидая реакции на свои слова. — Ты знаешь почему?

— Даже не представляю. Но он выглядел возбужденным. Я думал, что он разволновался в присутствии отца.

— А зачем ты привозил к нему отца?

Мэтью так трясло, что ему пришлось придержать челюсть рукой, чтобы унять дрожь.

— Давай-ка зайдем внутрь, — сказал Андреас.

— Нет, на воздухе мне лучше. Мне надо с тобой поговорить.

— Почему ты помогал Фотису?

— Я считал, что икона должна быть возвращена в церковь. И Ана тоже этого хотела.

— Но почему через него?

— Говорю же тебе, он все так подстроил. Мне кажется, я смог бы это предотвратить, но ему очень нужно было подержать икону у себя. Ты же знаешь, что он болен.

Андреас покачал головой:

— Я подозревал, но не знал наверняка.

— Он не любит распространяться об этом. Не важно. Считается, что икона обладает целительной силой. Ее хозяева живут очень долго, а больные излечиваются одним прикосновением к ней, как будто их коснулась сама Богородица. — Он посмотрел старику прямо в глаза. — Но ты сам все это знаешь.

Андреас ухмыльнулся:

— Бедный старый дурак. — Затем выражение его лица изменилось, и Мэтью понял, что за этим последует. Дед подошел ближе и положил сильную руку ему на плечо. — Ты поэтому повез туда отца?

Мэтью не отвечал.

— Об этом трудно судить, — пожав плечами, уже мягко продолжал Андреас. — В этом и состоит загадка. Ты веришь во все эти вещи?

— Конечно, нет, — вяло отозвался Мэтью.

Некоторое время старик продолжал пристально на него смотреть, потом отпустил его и отошел на несколько шагов.