Книга Красная петля, страница 23 – Реджи Нейделсон

– В прошлом месяце. Я подал ходатайство больше года назад, и потребовалось четыреста дней обалдеть, чтобы наконец выписать мне паспорт.

– С меня – вечеринка.

– И чем угощаешь? Красно-бело-синими американскими сырными сэндвичами?

– Ты прошел экзамен на гражданство?

– Я могу перечислить всех президентов США поименно, хочешь?

– Поздравляю, – сказал я. – Но все же, с чего вдруг? Ты же всегда говорил, что не настолько любишь Америку.

Он пожал плечами.

– Что ж, я сделал это ради моих девочек. Сделал, но не в восторге от этого. Чувствую какую-то фальшь. Я не американец. Нью-Йорк – дело другое. Тут я как рыба в воде. К тому же у меня квартира на Брайтон-Бич. Там я могу укрыться. Почувствовать себя русским, – он саркастически хмыкнул.

– У девочек уже есть гражданство, – заметил я.

– Слушай, я это сделал, мне нравится быть с паспортом. Один – хорошо. Два – лучше. А три – вовсе шик-блеск.

Толя оперся на мое плечо для устойчивости.

– Пойдем куда-нибудь, выпьем, – предложил он. – Давай, а?

Он направился к своему пижонскому внедорожнику, я за ним. Он казался усталым.

– Есть ребята, Артем, я их давно знаю, которые так и норовят заглянуть мне через плечо, – сказал он. – И всякий раз, когда я вкладываю деньги в недвижимость, вижу, как они пытаются умыкнуть кусок у меня из-под носа. Русские. Парни с пушками. В Москве проблем не оберешься, если попробуешь перебежать им дорожку на рынке недвижимости. Понимаешь? И они всюду лапы тянут, не только в России, всюду.

– Кто они?

– Я не знаю кто, потому что действуют они через посредников. В смысле, есть крутые дельцы, вроде олигархов, чьи имена вслух произносить не рекомендуется. Я и про себя-то, шепотом, стараюсь их не поминать, знаешь ли. Они больше не желают пачкаться, сидят тише воды. Их самих я никогда не боялся, но на них работают хищники помоложе, так называемые «агенты», эти ни перед чем не остановятся. Угости сигаретой, Артем. Забыл сигары захватить.

Я протянул ему пачку. Он не спешил прикуривать.

– Им все по барабану, этим ребятам, которые работают на местах. Они вроде нигилистов девятнадцатого века, понимаешь? Их вообще ничего не волнует: жизнь, смерть – им без разницы. И такая неразборчивость очень полезна в бизнесе. Они торгуют всем – плутонием, уранием, героинием, картинами, нелегалами для работы, девочками для секса, детьми для секса, нефтью, автомобилями, органами для трансплантации, запчастями для машин, недвижимостью, оружием, чем угодно и где угодно. Зашибают бабки. Кормят своих боссов. У олигархов уйма денег, Артем, они короли, им принадлежат целые страны, их дети живут, как принцы крови. Ничто их не тревожит.

Я посмотрел ему в лицо. Связан ли Толин страх с Сидом или тем утопленником, Эрлом? Нахлынула паника, но потом отпустила: никакой связи нет.

– И ты тоже этого хочешь? – спросил я. – Таких денег, такой власти?

– Да, – сказал он и быстро пошел к машине. – Иди-ка сюда.

Мы сели в «эскалейд», Толя пошарил в кармане своей желтой рубашки, вытащил коричневый конвертик и вручил мне.

– Я хочу, чтобы ты знал все, на случай, если что-нибудь приключится. Чтобы ты оградил от напастей девочек, мою бывшую, да и себя самого, Артем. Я назначил тебя душеприказчиком, хотя в завещании описано не так уж много, – он засмеялся. – Я гражданин США, но это не делает меня абсолютным адептом американского налогового кодекса. Шутка.

Я раскрыл конверт. Там лежал ключ от сейфа.

– Это ключ от депозитной ячейки в банке, – сказал он. – Я скажу тебе, в каком. Если что-нибудь случится, первым делом отправляйся туда. Даже не пытайся еще что-то предпринять – без толку. Не звони копам, ничего больше не делай, беги к этому ящику, пока его не взломали, и хватай что внутри.

– О чем ты?

– Это просто депозитный сейф. Не вселенский секрет, не идиотский код да Винчи, Артем, это просто ключ к ящику с бумагами. Поэтому ты пойдешь и возьмешь, что там есть, и отдашь это Валентине, старшей из моих дочерей и самой умной, ладно?

– Почему бы тебе самому не отдать ей этот ключ?

– У тебя надежней. Раньше я никогда не чувствовал себя уязвимым, а сейчас чувствую. Так что сделаешь.

Это не было вопросом.

Я кивнул и сунул конверт в карман.

– Ты болен? – спросил я. – Скажи.

– Нет, – сказал он, но я ему не поверил. Он добавил: – Обещаешь? Несмотря ни на что? Несмотря на то, кто там станет задавать официальные вопросы?

– Да.

– Когда меня ранили позапрошлой зимой, лежу я, значит, в больнице и не могу говорить, но думаю: надо отдать ключ Артемию. Надо попросить его.

Его здорово порезали в деле Билли Фароне, которое я вел. Он взялся разыскать бандитов, которые были там замешаны, и ему всадили по рукоять рыбацкий нож с зазубренным лезвием, и я нашел его в паршивой больничке на Кони-Айленде.

– А почему сейчас? – спросил я.

Он пожал широченными плечами и ответил, переходя с русского на английский, словно и в своем обширном языковом багаже не находил укромного места:

– Расскажу как-нибудь. Сейчас мне нужно, чтобы ты взял ключ. Чтобы ты дал слово приглядывать за моими девочками. И бывшей супругой, идиоткой. – Он засмеялся. – Бывшая миссис Свердлова – очень милая леди, но сейчас ведет мирную жизнь на юге Флориды в Бока-Ратон. Можешь представить себе мою жену в Бока-Ратон? Некогда, в Москве, она преподавала древнюю китайскую поэзию, И была той еще рок-н-рольщицей: и Цюй-Юаня процитирует, и «битлов» споет. Умница, красавица, мятежница: А сейчас гуляет со своим пластическим хирургом, который носит кепку яхтсмена и синюю куртку при золотых пуговицах с якорями. Солнце иссушило ее мозг до размеров картофельного чипса, понимаешь? Ладно, хорош тоску на себя нагонять. Короче, доверься мне, как я тебе.

Толя высунулся из окна машины.

– Мне так здесь нравится. – Он глянул вверх. – Посмотри на этих чаек. Ладно. У меня жажда – признался он, – но я утолю ее. Обстряпаю свои сделки, а когда покончу с Бруклином, клянусь, я все распродам. И отойду от дел. Буду путешествовать. Стану философом. А?

Он включил зажигание. Неторопливо доехал до узенькой улочки, где находился бар. Припарковался.

В этом заведении фантазия рисовала пьющих портовых грузчиков, а снаружи – шеренгу девок, призывно помахивающих сумочками. А можно было представить и туземцев-могавков, индейских рабочих из Канады, нанятых для постройки моста Верразано. Я видел этих могавков на картинках – они сидели на высоченных стальных столбах, будто свисающих с неба. На этой улице когда-то кипела жизнь.

Мягкий голубоватый свет, исходящий от воды, придавал зданиям цвет старинной голландской гравюры. Кирпичи призрачно мерцали. Очаровательно, несмотря на щербатую мостовую и облупленные фасады.