Онлайн книга «Косые тени далекой земли»
|
Рюмон подошел к нему: – Сеньор Кирико? Старик чуть кивнул. – Да, я – Кирико. Мистер Рюмон, если не ошибаюсь? – выговорил старик с легким акцентом на очень хорошем английском. Рюмон, несколько теряясь, кивнул, и старик показал своей тростью на дальнюю скамью. – Давайте сядем там. Но с одним условием: говорить только по-английски. Вы говорите по-английски? – Говорю. Не дожидаясь его, старик направился к скамье. Рюмон последовал за ним, стараясь угадать, откуда Кирико родом. Ни на американца, ни на англичанина он похож не был. Скорее всего, он был испанцем, если нет – тогда французом. Очевидно, он выбрал английский для того, чтобы никто вокруг не понял содержание предстоящей беседы. В Испании английский знают пока немногие. Скамейка была мокрая от дождя. Рюмон расстелил свой носовой платок и предложил Кирико сесть. Сам он сел рядом. Он хотел вручить старику визитную карточку, но Кирико жестом остановил его. – Я – Кирико, а вы – Рюмон. Этим и ограничимся. Я не думаю, что мы еще когда-нибудь встретимся. Рюмон покорно спрятал визитную карточку. – Большое спасибо за то, что вы согласились со мной встретиться. Позвольте перейти прямо к делу. По словам Хулио Альвареса из Саламанкского университета, вы знали чету японцев, Рикардо и Марию Нисимура, сражавшихся в Интернациональной бригаде во время гражданской войны, не так ли? Кирико положил обе руки на ручку трости и обратил скрытые темными очками глаза к Рюмону. – Рикардо и Мария, которых я знал, были мексиканцами японского происхождения. К тому же, они не были мужем и женой. – Не были мужем и женой? – машинально повторил Рюмон, сдвинув брови. Кирико кивнул: – Совершенно верно. Рикардо называл Марию племянницей. Но как там было на самом деле, я не знаю. Судить не берусь. Рюмон достал пачку сигарет и предложил Кирико. Дав ему прикурить, он и сам закурил. – Мать моя родилась в Мексике, и девичья фамилия у нее – Нисимура. Ее родители – японцы, в молодости эмигрировали в Мексику. У меня есть веские основания думать, что они участвовали в испанской гражданской войне и что в то время жили под именами Рикардо и Мария. У меня почти нет сомнений, что Рикардо и Мария, которых вы знали, мои дедушка и бабушка. Именно поэтому я и настоял на встрече. Вы не могли бы рассказать мне подробно все, что знаете о них? Кирико провел языком по губам и повернул темные очки в сторону Toppe де Мадрид, [97] стоявшей в отдалении. – Если они и правда ваши родственники, то, боюсь, мой рассказ причинит вам боль. – Они умерли уже тридцать лет тому назад, в Мексике. Я не думаю, что вы сможете меня чем-то потрясти. Я просто хочу знать правду, какая бы она ни была. Кирико затянулся и медленно выпустил дым изо рта. Некоторое время он сидел молча, обдумывая услышанное, затем решительно выпрямился. – Так уж и быть, расскажу вам всю правду. Рикардо и Мария – воспитанники Каридад дель Рио Эрнандес, они работали у нее в качестве эксекъюшинарс. Рюмон сперва не понял, что Кирико имел в виду, и озадаченно уставился на сидящего к нему в профиль старика. Однако в следующую же секунду ему вспомнился перевод этого слова, – будто бомба взорвалась в голове. Эксекъюшинарс – это же палач! – Вы что же… вы хотите сказать, – отрывисто выдавил из себя ошеломленный Рюмон, – что они работали в Интернациональной бригаде убийцами, втайне убирая предателей и недовольных? Я вас правильно понял? В то время за спиной республиканского правительства стояли обладавшие большим влиянием люди из руководства Коминтерна и НКВД. Александр Орлов был одним из них. Они предъявляли членам Объединенной рабочей марксистской партии и других антисталинистских объединений обвинения в троцкизме либо в сношениях с Франко и истребляли их одного за другим. Методы применялись практически те же, что и на их родине. Кирико мрачно кивнул: – Именно так все и было. Их работа в основном состояла в том, чтобы под руководством Каридад расправляться с троцкистами. Вы ведь знаете, что Каридад – мать Хайме Рамона Меркадера? Рюмон с силой сжал руками колени. Хайме Рамон Меркадер. Это имя он уже где-то слышал. Ну да, это же состоявший на службе у Сталина убийца, который летом 1940 года навестил знаменитого Льва Троцкого в его тайном убежище в Мексике, и зарубил его ледорубом. И что же, Рикардо и Мария занимались такого же рода работой? Вот, значит, что Кирико имел в виду, говоря, что его рассказ может причинить Рюмону боль… – НКВД в Испании тогда возглавлял Александр Орлов, – продолжал Кирико. – Одним из его адъютантов являлся ужасный человек по имени Эйтингон. Каридад была его любовницей. – Вы тоже были одним из них? – спросил Рюмон напрямик. Пепел с сигареты в его руке упал на камень мостовой. – Я оправдываться не стану. Да, я действительно работал у Каридад. Обычно шофером, возил важных людей, или переводчиком, но иногда, поскольку стрелял я неплохо, меня посылали охотиться за троцкистами. – Вместе с Рикардо и Марией? Рот Кирико болезненно искривился. – Да. Несколько раз мне приходилось работать вместе с ними. И некоторые дела были просто отвратительные, вспоминать страшно. Например, дело с Нином. Вы знаете человека по имени Андреу Нин? – Вы имеете в виду Андреса Нина? Нин был одним из руководителей Объединенной рабочей марксистской партии. Кирико бросил окурок на мостовую. – Андреу Нин. Так выговаривают его имя по-каталонски. Где бы Кирико сейчас ни жил, одно было очевидно: вырос он в Каталонии. Может быть, он был из Барселоны. Но спросить об этом, не нарушив обещания, Рюмон не мог. – Я слышал, что в начале лета тысяча девятьсот тридцать седьмого Нин оказался в НКВД, его пытали и в конце концов расстреляли. – Верно. Пытать его было поручено нам троим: мне, Рикардо и Марии. Несколько голубей покружились и опустились на мостовую перед мужчинами. Рюмон некоторое время разглядывал голубей. Казалось, каменная скамейка высасывала тепло из его тела. – Рикардо был слабовольным. Но не Мария. Она пытала Нина совершенно невозмутимо, как будто открывала ножом консервную банку. Даже с удовольствием. А обычно была такая тихая, кто бы мог подумать… Вот что делает из людей спиртное. Рюмон вздрогнул: |