Онлайн книга «Гора трех скелетов»
|
А через мгновение мы трое – Йованка, Недич и я – оказались на мушке у тренированного волосатика. Оценивший ситуацию, Мило бросил на землю пистолет. – Классно! – хрипло похвалил я целящегося в меня контрактника. – Чувствуется почерк Шестой десантной… Только лучше давай поговорим, сынок, ты ведь у нас шустрый, выстрелить всегда успеешь… Солдат показал глазами на неподвижно лежавшую Йованку: – Она… Ее убили? – Мочи их… дурак! – вместе с кровью выхаркнул из себя сержант Жанец. На большее сил у него це хватило. Он уронил голову и замер, теперь уже навсегда. – Ты знаешь ее? – Это Йованка Бигосяк, жена Ромека. – Ты шел сюда застрелить ее? Как тебя зовут? Десантник колебался недолго. – Новицкий, – сказал он и уже по собственной инициативе продолжил: – Мы. служили тут с Ромеком в девяносто шестом. Я был шафером на его свадьбе. – Он покосился на Йованку. – Пани Бигосяк не говорила вам? – А ты разве не знаешь? – Я улыбнулся одними губами. – Она же ничего не помнит: у нее амнезия… Мы с Недичем стояли перед ним, заложив руки на шеи. Десантник наступил ногой на пистолет полицейского. – Амнезия, говорите, пан капитан? Кажется, впереди у меня был еще один долгий и очень непростой разговор. – Слушай, сынок, – устало вздохнул я, – положил бы и ты свою пукалку на землю. Глупо убивать свидетелей своей защиты… – В каком это смысле? – не понял длинноволосый. – Ну давай по порядку. Убивать тебе нас никак нельзя. Ты спросишь почему? Отвечаю. Во-первых, потому, что тебе придется возвращаться. Сержант Жанец знал проходы через минные поля, ты вряд ли знаешь. А вот мы знаем. Во-вторых, человека, в которого ты сейчас целишься, зовут Мило Недич, он полицейский. На гору он шел со своими помощниками. Они скоро будут здесь. Раньше, чем прилетят за нашими трупами вертолеты. – Я многозначительно посмотрел на десантника. – Убей нас, и у тебя будет веселенькая ночка на Печинаце. Боснийские полицейские отомстят за смерть своего начальника. – Зачем мне убивать его? – пробормотал солдат. – У меня и в мыслях не было. А кто он такой? Он человек Султана? Камуфляжная куртка Мило была в точности такая же, как у моего длинноволосого соотечественника. Рубаха гражданская, в клеточку. Ботинки, как у всех нас, военные. Шапки на нем вообще не было. Одним словом, сержант Недич видом своим больше походил на члена преступной группировки, чем на полицейского, даже боснийского полицейского. – Неважно, – уклончиво ответил я. – Главное, что его люди знают о вас, о троих, приехавших на «бээрдээме». У нас был мобильник. Они идут по вашим следам. – Это угроза? – неуверенно осведомился десантник. – Я просто информирую тебя, сынок. Если мы погибнем, за тобой будут охотиться его кровники. Сначала здесь, в Боснии, потом, если тебе удастся сбежать, у нас, в Польше. У мести длинные руки… У тебя есть родители? Так вот, если ты любишь их, постарайся не ночевать с ними под одной крышей… – Покажите телефон, – хмуро попросил солдат. – Сомневаешься? Молодец, правильно делаешь. Не верь никому, кроме своей дорогой матушки. – Я достал из рюкзака мобильник с поврежденным микрофоном. – Ваша, между прочим, работа… Кстати, в лагере у нас есть свои люди. Нам сообщили о том зарезанном солдатике. Будет следствие, сынок. Я знаю, что майор хочет свалить убийство на меня, только ничего из этого не получится. – Почему? – А потому, что пани редактор Ковалек подтвердит мое алиби. Понимаешь, о чем я говорю?… Коль скоро выяснится, что убил не я, придется искать настоящего убийцу. Это ведь он, – я кивнул на тело сержанта, – он заявил, что убийца капитан Малкош? – Не знаю, вчера меня в полбате не было. – А Жанец был. И тот, второй твой приятель, который не дошел до вершины. Есть два трупа, дружок, и есть убийца польского часового. Как в таких случаях поступают опытные следователи? Они трясут, как грушу, того, кто остался в живых. Долго, до тех пор, пока не получат признательные показания. Я не завидую тебе, землячок… Мой оппонент призадумался. – И что же мне делать? – Прежде всего, не суетиться. Мы военные люди, мы всегда можем найти общий язык. Лично я против тебя ничего не имею. Ты спас мне жизнь. Если ты останешься один, тебе крышка в любом случае. Если нас будет четверо, это уже сила. А есть еще пани Ковалек, есть наши люди в лагере… Да нас же целое отделение, солдат! Ничего, как-нибудь прорвемся!.. Стало слышно, как где-то далеко глухо и отрывисто лаял Усташ. Честно говоря, у меня не было полной уверенности в том, что я убедил десантника. Знал я только одно: уж если я умру сегодня, то в самом подходящем для этого дела месте – на горе Трех Скелетов, где погибли мои ребята. Первое, что я увидел, – ее открытые глаза, темные на фоне бинтов. Уголок лба, выглядывавший из-под них, и бледно-белые щеки еще больше подчеркивали их бездонную глубину. Оторопь прошла, я подошел поближе, и на ее лице проступило вдруг что-то похожее на легкий румянец, чего я совсем уж не ожидал. Кресло стояло там же, где и всегда, но я не решился придвинуть его к кровати и сесть, чтобы смотреть на нее. То, о чем я и мечтать боялся, вдруг случилось, и я не знал, честно говоря, что с этим поделать. – Привет, – улыбнулась она кончиками губ. Бокс был одноместный, малогабаритный, сразу за спинкой кровати начиналась золотая заоконная осень, которая была очень даже в тон к ее румянцу, возникшему при моем появлении. – Привет, – повторила Йованка. – Знаешь, а я только что думала о тебе, смешно, правда? Пытаясь улыбнуться в ответ, я пододвинул кресло. Нужно было брать себя в руки. Помогла капельница, я занялся ее перестановкой, что было совсем не так просто в тесном боксе, и Йованка вроде бы не заметила моего волнения. Металлический стояк с бутылью я держал в руках осторожно, как мину с сюрпризом: трубка с иглой на конце, воткнутой в вену, показалась мне слишком короткой. – Где я? – А тебе еще не сказали? – удивился я. В госпиталь я полетел сломя голову, сразу же после звонка, мчался на «малюхе», боясь опоздать, увидеть ее пустую кровать и губной помадой на стекле написанное: «Извини. Больше ждать не могла. Й.» – Ты ведь очнулась утром… – Я… я еще ни с кем не разговаривала. Только с медсестрой. А потом выкинула номер – взяла и уснула вдруг. – И она опять слабо улыбнулась: вот, мол, я какая дохлятина, видишь? Я с трудом удержался от того, чтобы сесть на постель и поцеловать ее. – Не смотри на меня так. Я ужасно выгляжу. – И вовсе нет, – бодро соврал я. Йованка сильно исхудала, глаза у нее ввалились, обмотанная бинтами голова казалась маленькой, как у ребенка. Как у того подростка с фотографии. |