Книга Ф.М. Том 2, страница 17 – Борис Акунин

— Это же телефон Лузгаева. — Ассистентка перевернула страницу обратно и ткнула пальцем в набор цифр, оставленный Фандориным для дальнейшего изучения. — Забыли? 1002891.

Николас заморгал. Точно! Но причем здесь «Петр Петрович Лужин»?

А притом, что этот внешне респектабельный подлец чем-то неуловимо похож на Вениамина Павловича! Тот тоже «солидный и приличный». Кроме того… Фандорин зашуршал страницами, ища описание Лужина. Ага, вот: «Лицо его, весьма свежее и даже красивое, и без того казалось моложе своих сорока пяти лет. Темные бакенбарды приятно осеняли его с обеих сторон, в виде двух котлет, и весьма красиво сгущались возле светловыбритого блиставшего подбородка». Похож! У Лузгаева даже бакенбарды есть!

— Ну-ка, а третья закладка что?

Страница 188. Опять подчеркнуто имя. На полях опять семизначное число, Фандорину незнакомое. Текст такой: Соня Мармеладова возвращается от Раскольникова домой, а за ней следует некий господин — как потом выяснится, Свидригайлов:

«Дойдя до своего дома, Соня повернула в ворота, он за ней и как бы несколько удивившись. Войдя во двор, она взяла вправо, в угол, где была лестница в ее квартиру. „Ба!“ — пробормотал незнакомый барин и начал взбираться вслед за ней по ступеням. Тут только Соня заметила его. Она прошла в третий этаж, повернула в галерею и позвонила в девятый нумер, на дверях которого было написано мелом: „Капернаумов портной“. „Ба!“ — повторил опять незнакомец, удивленный странным совпадением, и позвонил рядом в восьмой нумер. Обе двери были шагах в шести одна от другой.

— Вы у Капернаумова стоите! — сказал он, смотря на Соню и смеясь. — Он мне жилет вчера перешивал. А я здесь, рядом с вами, у мадам Ресслих Гертруды Карловны. Как пришлось-то!

Соня посмотрела на него внимательно.

— Соседи, — продолжал он как-то особенно весело. — Я ведь всего третий день в городе. Ну-с, пока до свидания.

Соня не ответила; дверь отворили, и она проскользнула к себе. Ей стало отчего-то стыдно, и как будто она обробела…»

Какая еще мадам Ресслих! Кто бы это мог быть?

— Ой, это же Марфушин мобильный! — ахнула Валя. — Зачем он здесь? Непонятно.

— Да как раз очень понятно, — сначала медленно, а потом всё быстрее заговорил Ника. — Метод у Филиппа Борисовича был очень простой. Поскольку он жил, весь погруженный в мир Достоевского, то людей, которые встречались ему в реальной жизни, мысленно обозначал для себя именем того или иного персонажа. Лузгаев для него — Лужин. Марфа Захер — госпожа Ресслих. И вправду ведь похожа! Имя литературного героя Морозову было запомнить проще, а дальше… Ну-ка, проверим. — Он вставил в компьютер компакт-диск с сочинениями Достоевского, задал поиск. — Так и есть. На странице 31 Лужин упоминается впервые. На странице 188 впервые упоминается мадам Ресслих. Филипп Борисович придумывал новому знакомому литературного двойника и записывал данные на той странице, где имя этого персонажа встречается в первый раз. Очень просто.

Валентина, взявшая в руки книгу, увлеченно читала. Начала с первой по счету закладки, отлистнула назад.

Сказала:

— Прикольно пишет. Надо будет почитать.

— Потом почитаешь. У нас еще какой-то «Херувимов» на странице 88, и там явно не номер телефона.

Фандорин хотел отобрать у помощницы роман, но та попросила:

— Сейчас, до абзаца только дочитаю… Ой, смотрите, шеф. А тут вот еще подчеркнуто. Тоже в письме раскольниковской мамаши. То есть было подчеркнуто, кто-то ластиком стер. Вот: «господин Свидригайлов».

Взяв том, Ника посмотрел страницу на свет.

— Действительно. След остался. И на полях, кажется, что-то было написано. Саша, посмотри-ка.

Посмотрела и Саша.

— Нет, это что-то старое. Наверное, папа когда-нибудь раньше кого-то Свидригайловым обозвал. Иначе он мне сказал бы и велел закладку приклеить.

Ну хорошо, — стал подводить предварительные итоги Фандорин. — Закладка на странице 31 обозначает коллекционера. Закладка на странице 188 обозначает литературного агента. Остается загадочный «Херувимов» на странице 88. Во всяком случае, радует, что это уравнение с единственным неизвестным. Похоже, осталось найти только одну часть, последнюю. Вряд ли задача окажется очень сложной. Как мы уже знаем, загадки Филиппа Борисовича всегда довольно просты, а уж в данном случае он не собирался нарочно морочить голову. Какая-нибудь вполне очевидная ассоциация. Хм, «книгопродавец Херувимов» плюс «11/3». Что бы это значило? Будем думать, барышни. Саша поднялась.

— Николай Александрович, вы извините. От меня вам все равно никакой пользы. А мне к папе надо. Костюм отвезти, в котором его хоронить будут. Антонина Васильевна не приедет, ей нельзя Илюшу одного оставить. Вы не беспокойтесь, я справлюсь. Аркадий Сергеевич обещал помочь…

— Да-да. Конечно, поезжай.

И стало Николасу стыдно. Увлекся разгадкой новых ребусов, забыл, что у девочки горе. Разве ей сейчас до Федора Михайловича. И потом, она права: в дедукции пользы от нее немного.

От Вали, впрочем, тоже, перевел он взгляд на секретаршу. Лучше всего, чтобы сейчас никто не мешал сосредоточиться. Анализировать и дедуктировать следует в одиночестве.

Попрощался с Сашей, Валентину отпустил домой, читать «Преступление и наказание». И остался наедине с загадкой — последней, на десерт.

Как истинный гурман, спешить не стал. Нужно было войти в правильное настроение, эмоционально релаксироваться.

Главное — чтобы не отвлекали никакие посторонние мысли и дела. Хуже нет, если сосредоточишься на интеллектуальной задаче, и вдруг вспомнишь, что обещал забрать ребенка из школы, или сходить в магазин, или еще что-нибудь в этом роде.

Дела же у Фандорина имелись. Обычные, житейские, требующие не мозгов, а некоторого количества времени.

Алтын, у которой утром планерка, а в два урок музыки, очень просила купить продуктов, чтобы после занятия она успела быстренько приготовить ужин и снова уехать в редакцию. Вернется она сегодня поздно, Ника должен в половине седьмого забрать дочку из театрального кружка и проследить, чтобы девочка как следует поела, а то она в последнее время что-то похудела.

Если уж жена, главный редактор журнала, не нанимает кухарку, а считает своим долгом готовить для родных сама, то ему, лицу свободной профессии, сам Бог велел не отлынивать от домашних обязанностей.