Книга Все Простоквашино, страница 47 – Эдуард Успенский

– Тебе – это пусть, а окружающим – не пусть. Раз сильно любит своих родителей, на всех остальных сил не остаётся.

– Записано, – говорит Шарик. – Что ещё?

– Природу любит, – вспоминает Матроскин.

– Ну и что? – удивился пёс.

– А то! Раз природу любит, значит, будем без дров. Ему берёзы жалко. А у нас печку топить нечем.

– Понятно, – говорит Шарик и спрашивает: – Что у нас ещё есть?

– Никогда не дерётся.

– А это плохо? – говорит пёс.

– Конечно. Значит, не сможет за себя постоять. Надо будет ему какого-нибудь боксёра проучить, а он не умеет.

– Так, что ещё?

– Тащит в дом любую зверюшку. Даже больную…

– А что же в этом неправильного? – спрашивает Шарик.

– А то! Своих девать некуда, – говорит кот. – Потом, эпидемию какую может занести. Пиши дальше: не любит копить деньги и продавать молоко на рынке.

– И я не люблю, – говорит Шарик.

– Ты можешь не любить. Ты у нас пролетарий всех стран. Всю жизнь пролетал. Ты у нас не Шарик, ты у нас – Шариков. А дяде Фёдору жить и жить. Тот, кто в детстве не научился молоко продавать, деньги копить, к старости начнёт военными секретами приторговывать.

– Зачем?

– Чтобы было на что жить. И ещё один недостаток добавь: дядя Фёдор слишком много читает.

– Ну и пусть себе! – кричит Шарик.

– Это тебе пусть, – спорит кот, – а как он глаза к старости испортит?

Долго Шарик с Матроскиным работали.

Наконец полный список недостатков был готов и его можно было к девочке нести.

Оба молодца, довольные собой, вышли не торопясь на улицу и медленно пошли к девочке Кате. Вечернее летнее солнце их ласкало, улица стелилась перед ними, как ковёр. Впереди было только самое лучшее.

Когда они в дачу профессора Сёмина позвонили, девочка Катя им собственноручно дверь открыла.

– Вот, – говорит Матроскин, – принесли.

– Что принесли? – удивилась Катя.

– Недостатки дяди Фёдора.

– Спасибо, – сказала Катя. – Вы – настоящие друзья.

Девочка взяла их список и с удивлением стала читать:

...

Катя прочитала список и говорит:

– Ну, вы меня огорчили! Это не мальчик, это ангел какой-то. Я столько лет на свете живу, почти что девять! А что есть такие замечательные мальчики, даже не знала. Надо будет с ним поближе познакомиться.

Шарик и Матроскин даже расстроились из-за такого результата. Бились они, бились, а чего добились? Хоть ты связывай дядю Фёдора и увози в тайгу глубокую от посторонних глаз.

На другое утро Матроскин в своём ларьке сидел туча тучей. Просто как Ермак, объятый думой. И что интересно, торговля у него совсем не шла. Ни молоко не брал народ, ни открытки с видами Простоквашина с разных сторон.

Рядом с ним на крыльце вялый Шарик сидел.

И надо же так, вдруг опять эта приезжая Катя появилась. До всего ей дело есть. Она вошла в магазин и спрашивает:

– Как торговля идёт?

– Да никак не идёт, – отвечает Шарик. – Можно сказать, что на месте стоит.

– А если торговля на месте стоит, – говорит девочка, – значит, она идёт в обратную сторону. Будем выяснять причины.

– Да что тут выяснять! – кричит Матроскин. – Просто народ заелся!! Вот и все причины. Им не молоко, а всякую пепси-колу подавай.

– Боюсь, вы не правы, милый Матроскин. Во-первых, вы посмотрите на свою лавочку. Это же не торговая точка, а хижина дяди Тома в его худшие дни! Да такой особняк даже в мексиканских трущобах бы не потерпели!

– Мы по зарубежам не ездим! – пробурчал Матроскин. – Мы люди простые, деревенские.

– Когда люди так говорят, что мы – простые деревенские, это самые хитрые люди, – ответила девочка.

Шарик про себя с ней согласился.

И спросил:

– А что во-вторых?

– Рот до ушей, хоть завязочки пришей! – опять ворчит Матроскин.

– Вот именно, – говорит девочка. – Так весь цивилизованный мир торгует.

Матроскина аж передёрнуло:

– Какой такой цивилизованный мир? В нашей деревне мы такого не видели.

– Если стараться не будете, никогда и не увидите. Надо же когда-то начинать, – спорит девочка.

А Шарик говорит:

– А что, усатый? Она права.

– И потом, – сказала девочка, – что это у вас за открытки такие: «Матроскин лежит на печи», «Пёс Шарик гонится за зайцем», «Местный житель дядя Фёдор копает картошку». Нужен размах. Нужно делать такие открытки: «Кот Матроскин лежит на пляже рядом с президентом Танзании», «Кот Матроскин играет в теннис с премьер-министром Лумумбии», «Кот Матроскин пьёт молоко с наследным шахом Брунея», «Кот Матроскин и аравийский шейх Ахмент-хан играют на балалайках».

Матроскин упёрся:

– Это кто же к нам сюда столько президентов и наследных шахов привезёт на балалайках играть? Что, президентам делать нечего?

– Не надо начинать с самых главных президентов, – убеждает девочка Катя. – Можно начинать с некрупных. Президенты сейчас разные бывают. У нас дома сейчас в гостях живёт президент артели «Крупная рыба» из Конакова дядя Вася Удочкин.

Она подумала и ещё сказала:

– Вон сколько у вас иностранцев отдыхает. Это тоже даёт простор для фантазии: «Пёс Шарик гонится за кабаном вместе с иностранным любителем природы, чтобы сфотографировать его». Или: «Местный кабан гонится за иностранным любителем природы вместе с Шариком, чтобы загрызть их фотоаппарат».

И добавила:

– Уж про дядю Фёдора надо писать совсем сочно: «Местный житель дядя Фёдор выкапывает очередной клад». Надо, чтобы в открытках размах был, жить хотелось и за кабаном бегать.

Матроскин выслушал это угрюмо. Но всё-таки кое-что понял и принял. И такая кислая улыбочка у него на физиономии всё-таки появилась.

А Шарик по-настоящему улыбаться стал всем прохожим. Ему и в самом деле захотелось жить весело и с размахом. И дело с продажей молока и открыток у них веселее пошло.