Онлайн книга «Ярость стрелка Шарпа»
— Чтоб его… — Что тебя так удивляет? — Я считал его честным парнем. — Пампе? Честный? — Она рассмеялась.— Он рассказывает мне свои секреты. И хочет знать мои. Ему интересно, что говорит о нем Генри, а я требую, чтобы он сначала рассказал что-нибудь о себе. Хотя Генри никакими секретами со мной не делится! Вот я и говорю Пампсу то, что он хочет услышать. Кстати, он и о тебе кое-то рассказал. Один секрет. — У меня с лордом Памфри никаких секретов нет,— проворчал Шарп. — Тебе знакомо такое имя… Ингрид? Девушка в Копенгагене? — Астрид? — Точно. Астрид. Пампе устроил, чтобы ее убили. Шарп уставился на нее. — Он… что? — Да, Астрид и ее отца. Их убили. Перерезали горло. Пампе очень этим гордится. Взял с меня обещание, что я никому не скажу. — Он убил Астрид? — Они вроде бы знали слишком много такого, что хотели бы узнать французы. Пампе предложил им уехать в Лондон, но они отказались, и тогда он приказал их убить. Четыре года прошло с тех пор, как Шарп был в Копенгагене вместе с британской армией. Он хотел остаться в Дании, уйти из армии и жить с Астрид, но ее отец воспротивился браку, а она была послушной девушкой и не посмела перечить. Они расстались, и Шарп вернулся в Англию. — Ее отец помогал нам, присылал кое-какие сведения в Британию, но прекратил сотрудничество, когда мы захватили Копенгаген. — Пампе говорит, что он знал слишком много секретов. — Верно. — Что ж, теперь он уже ничего не знает,— пожала плечами Катерина.— Ни он, ни Астрид. — Негодяй! — пробормотал Шарп.— Сволочь! — Ты только его не трогай! — заявила Катерина.— Мне нравится Пампе. — Скажешь ему, что письма стоят тысячу гиней. — Тысячу гиней! — Золотом. Скажешь, чтобы привез эти деньги тебе на Исла-де-Леон. — Почему туда? — Потому что там буду я. И ты тоже. Потому что пока я рядом, священник тебя не тронет. — Хочешь, чтобы я отсюда ушла? — спросила она. — У тебя письма. Пора получить за них деньги. А останешься здесь, их получит кто-нибудь другой. И скорее всего, тебя за них просто убьют. Так что скажи Пампсу, что хочешь за письма тысячу гиней, и пригрози, что, если не заплатит, расскажешь мне об Астрид. — Ты ее любил? — Да. — Как мило. — Скажи лорду Памфри, если хочет жить, пусть готовит деньги. Проси две тысячи, может, и пройдет. — А если не заплатит? — Тогда я перережу ему глотку. — Какой ты нехороший.— Она перекинула ногу ему через бедро. — Знаю. Катерина на мгновение задумалась, потом сделала грустное лицо. — Генри нравится, что я здесь. Он расстроится, если я уеду на остров. — Так ты против? — Нет.— Она искательно заглянула ему в глаза.— Думаешь, Пампе заплатит тысячу гиней? — Может, и больше,— сказал он и поцеловал ее в нос. — А что ты хочешь? — Все, что захочешь дать. — А, это… Флот ушел, остались только испанские фелюки, не сумевшие справиться с чудовищными волнами, последним напоминанием о промчавшемся шторме, и вернувшиеся в бухту под сопровождение французских мортир. Более крупные британские корабли покинули бухту и повернули на юг — паруса исчезли за Трафальгарским мысом. Ветер не переменился, и на следующий день, когда море немного успокоилось, испанцы последовали за британцами. Большая часть армии покинула Сан-Фернандо, и городок опустел. Несколько батальонов осталось на Исла-де-Леоне, но они занимали позиции на оборонительных сооружениях, защищавших остров и город от армии маршала Виктора, хотя армия эта и ушла, сняв осаду, вскоре после отбытия испанских фелюк. Маршал Виктор прекрасно знал, что затевают союзники. Генерал Лапена и генерал Грэм перебросят свои армии на юг, высадятся где-нибудь вблизи Гибралтара и пойдут на север, чтобы атаковать занятых осадой французов с тыла. Разумеется, Виктор не собирался ждать, пока это случится, и отвел армию к югу, рассчитывая отыскать место, где он мог бы перехватить неприятельские силы. Как и британцы, он оставил на позициях несколько батальонов для охраны артиллерийских батарей. Кадис ждал. Ветер переменился на холодный, северный. В опустевший залив выходили только рыбацкие суденышки. Форты на Трокадеро изредка напоминали о себе, постреливая из мортир, но после ухода маршала гарнизонам явно недоставало энтузиазма. Ветер упрямо дул с севера, и вернувшемуся на Исла-де-Леон Шарпу оставалось только ждать. Через неделю после того, как из бухты ушли последние союзные корабли, Шарп позаимствовал в конюшне сэра Томаса Грэма двух лошадей и отправился на прогулку вдоль берега острова. Капитан был не один — его сопровождала Катерина. — Держи стремена внизу,— подсказывала она,— а спину прямо. Ты ездишь, как крестьянин. — Я и есть крестьянин. Терпеть не могу лошадей. — А я обожаю.— В седле Катерина держалась по-мужски, уверенно и цепко, как учили в Испанской Америке.— Не люблю дамское седло.— На ней были бриджи, камзол и широкополая шляпа, подвязанная, чтобы не улетела, шарфом.— И не переношу солнце. От него кожа грубеет. Ты бы видел женщин во Флориде! Похожи на аллигаторов. Если б я не носила шляпу, у меня лицо было бы такое же, как у тебя. — Хочешь сказать, что я ужасен? Катерина рассмеялась, тронула шпорами бока своего мерина и повернула к берегу. Там, где волны бились о камни, копыта разбрасывали белую пену. Описав круг, она вернулась к Шарпу с сияющими от счастья глазами. В Сан-Фернандо Катерина приехала накануне в нанятой за городом карете и в сопровождении трех вьючных лошадей, нагруженных коробками и узлами с ее платьями, шляпками, косметикой и париками. Сдержанно поцеловав Шарпа, она небрежно кивнула в сторону возничего и конюхов. — С ними надо расплатиться. Шарп расплатился, после чего уныло пересчитал оставшиеся монеты и вернулся в снятый дом. Свободного жилья после ухода армии было много. — Что посол, недоволен? — спросил он, входя в комнату. — Генри тих и спокоен. Как всегда, когда ему плохо. Но я сказала, что боюсь оставаться в Кадисе. Какой милый домик! — Генри хотел, чтобы ты осталась? — Конечно хотел! А как же еще? Но я уперлась, и ему ничего не оставалось, как только согласиться. — А лорд Памфри? — Сказал, что принесет деньги.— Она ослепительно улыбнулась.— Двенадцать сотен гиней! Сержант Харпер наблюдал за прибытием Катерины с каменной физиономией. |