Книга Каникулы в Лимстоке, страница 43 – Агата Кристи

Я прибавил шаг. Потому что стало просто необходимо увидеть Меган немедленно.

Я вошел в калитку Симмингтонов и приблизился к дому. Ночь была темной, небо затянули облака. Начал накрапывать дождик. Ничего не было видно вокруг.

Я заметил полоску света в одном из окон. Маленькая гостиная?

Поколебавшись мгновение-другое, я, вместо того чтобы подойти к парадной двери, повернул и очень тихо подкрался к окну, скрывшись за большим кустом и пригнувшись.

Свет пробивался сквозь неплотно задернутые портьеры. Нетрудно было заглянуть внутрь через щель.

Сцена была удивительно мирной и домашней. Симмингтон в большом кресле; Элси Холланд, склонившая голову, трудолюбиво латающая разорванную мальчишечью рубашку.

Мне было так же хорошо слышно, как и видно, поскольку верхняя часть окна была открыта.

Элси Холланд говорила:

– Я действительно думаю, мистер Симмингтон, что мальчики достаточно большие для школы с пансионом. Но мне ненавистна даже мысль, чтобы расстаться с ними. Я так люблю их обоих.

Симмингтон сказал:

– Я думаю, относительно Брайана вы, возможно, и правы, мисс Холланд. Я решил, что в следующем семестре он начнет учиться в Уинхэйзе – это моя старая приготовительная школа. Но Колин еще слишком мал. С ним я бы предпочел подождать до будущего года.

– Да, конечно, я понимаю, что вы имеете в виду. И Колин, возможно, несколько отстает…

Такой домашний разговор… такая домашняя сцена… и золотая головка, склонившаяся над шитьем.

Открылась дверь, и вошла Меган.

Она очень прямо стояла в дверном проеме, и я мгновенно осознал, что она как-то напряжена и взвинчена. Кожа на ее лице была сухой и натянутой, а глаза сверкали решимостью. Этим вечером в ней не было ни робости, ни детства.

Она заговорила, обращаясь к Симмингтону, но никак его не называя (и я вдруг сообразил, что никогда не слышал, чтобы она как-то его называла. Был ли он для нее отцом, или Диком, или кем-то еще?):

– Я бы хотела поговорить с вами, пожалуйста. Наедине.

Симмингтон выглядел удивленным и, как я себе представил, не слишком-то обрадовался. Он нахмурился, но Меган стояла на своем с необычной для нее решимостью.

Она повернулась к Элси Холланд и сказала:

– Вы не против, Элси?

– О, конечно! – Элси Холланд вскочила. Она выглядела испуганной и немного взволнованной.

Она направилась к двери, и Меган отодвинулась, когда Элси проходила мимо нее. На мгновение Элси остановилась в дверях, оглядываясь через плечо. Ее губы были сжаты, она замерла, вскинув одну руку, а другой прижимая к себе шитье.

Я задержал дыхание, внезапно ошеломленный ее красотой.

Теперь, когда я вспоминаю ее, я часто вижу ее именно такой – замершей мгновенно, в несравненном, бессмертном совершенстве, вызывающем мысли об античной Греции.

Затем она вышла, закрыв дверь.

Симмингтон спросил весьма раздраженно:

– Ну, Меган, в чем дело? Чего ты хочешь?

Меган подошла вплотную к столу. Она стояла там, глядя на Симмингтона. Я снова был поражен решительным выражением ее лица и еще чем-то в ней… совершенно новым для меня.

Затем ее губы раскрылись и произнесли нечто, пробравшее меня до мозга костей.

– Мне нужны деньги, – сказала она.

Эта просьба отнюдь не улучшила настроения Симмингтона. Он резко сказал:

– Неужели ты не могла подождать до утра? В чем дело, ты думаешь, тебе слишком мало выдают на расходы?

«Прекрасный человек, – подумал я даже тогда, – готовый выслушать разумные доводы, хотя и не откликающийся на эмоциональные взрывы».

Меган сказала:

– Я хочу много денег.

Симмингтон выпрямился в кресле. Он холодно сказал:

– Через несколько месяцев ты станешь совершеннолетней. Тогда те деньги, которые завещала тебе бабушка, будут тебе выданы опекуном.

Меган сказала:

– Вы не понимаете. Я хочу получить деньги от вас. – Она продолжала, говоря все быстрее: – Никто мне не рассказывал слишком много о моем отце. Просто не хотели, чтобы я знала о нем. Но я знаю, что он попал в тюрьму, и знаю почему. За шантаж!

Она помолчала.

– Ну а я – его дочь. И возможно, я на него похожа. В любом случае я требую дать мне денег, потому что, если вы этого не сделаете… – Она остановилась, а потом продолжила очень медленно и четко: – Если вы этого не сделаете, я расскажу, что вы проделали с таблетками в тот день в комнате моей матери: я это видела.

Наступило молчание. Затем Симмингтон произнес совершенно неживым голосом:

– Я не знаю, что ты имеешь в виду.

– Я думаю, вы знаете, – сказала Меган.

И она улыбнулась. Это не была добрая улыбка.

Симмингтон встал. Подошел к письменному столу. Достал из кармана чековую книжку и выписал чек. Он осторожно промокнул чек и вернулся. Протянул чек Меган.

– Ты уже взрослая, – сказал он. – Я могу понять твои чувства и желание купить что-нибудь особенное из нарядов и прочего. Я не знаю, о чем ты говоришь. Я не стану обращать на это внимание. Но вот тебе чек.

Меган взглянула на чек, потом сказала:

– Спасибо. Мы это продолжим.

Она повернулась и вышла из комнаты. Симмингтон уставился ей в спину, потом на закрытую дверь, потом он повернулся, и, когда я увидел его лицо, я совершенно инстинктивно рванулся вперед.

Меня остановили самым экстравагантным образом. Большой куст, который я заметил у стены, перестал быть кустом. Руки лейтенанта Нэша обвились вокруг меня, и голос лейтенанта Нэша зашипел прямо мне в ухо:

– Тихо, Бартон! Ради всего святого!

Затем, с бесконечной осторожностью, он дал сигнал к отступлению, и его рука принудила меня последовать за ним.

Обогнув дом, он выпрямился и отер лоб.

– Конечно, – сказал он, – вы могли вломиться туда!

– Девочка в опасности, – сказал я требовательно. – Вы видели его лицо? Мы должны забрать ее оттуда.

Нэш крепко сжал мою руку:

– Вот что, мистер Бартон, извольте слушаться!

Что ж, я слушался. Мне это не нравилось, и все же я уступил. Но я настоял на том, чтобы остаться здесь, и я поклялся безусловно выполнять приказы.