Онлайн книга «Обратный отсчет»
— Очень хорошо, Соболь. Ты уверен? — Да… но… — И лейтенант Соболев снова удивленно посмотрел на Деда: — А что нам это дает? Мало ли кто захотел чаю? — Дает, мой дорогой, дает. Но мне нужны доказательства. — Дед вдруг нахмурился и добавил: — Да, доказательства. — И Соболеву показалось, что он уловил в голосе Деда печаль. — Не понимаю… Товарищ генерал, мы не сможем определить их голосов, я имею в виду идентифицировать… Ну как объяснить… Мы, что ли, не знаем их тональности, тональности, в которой записана эта пленка, эта пьеса… Не за что зацепиться. — Понимаю. А сравнить мы сможем? — Так не с чем! — А если есть? — Откуда?! — проговорил Соболев, а Дед подумал: «Во дает вечный пацан, за последние пять минут у него третий раз глаза лезут на лоб от удивления… Счастливый человек!» — Не важно. Сможешь сравнить? — Как два пальца… Ой, простите. — Сейчас я тебе принесу эти два пальца, но только не промажь, стрелок… Сейчас я вернусь. — Дед поднялся, лейтенант Соболев тоже вскочил. — А ты мне очисть этот голос, чтоб он у меня был голенький, как картофелина. — Есть, товарищ генерал. Дед мысленно улыбнулся, заметив, каким вдруг серьезным стало лицо Соболева — точно пацан! Но если уж пацан, то вундеркинд! Запись своих переговоров Дед забрал — лейтенант Соболев сделал их в одном экземпляре. И сейчас Деда интересовал лишь маленький кусочек, тот, который аппаратура сделала, когда уже Соболев получил официальный отбой. Разговор со старым боевым товарищем, генералом Панкратовым. Дед все стер — никаких преждевременных указателей, оставив всего два слова: «майор… слушает…» Два слова, но этого Соболю будет достаточно. Вот как все происходит — Рябчик уже успел доложить по связи о действиях братишек-военных, и с минуты на минуту Дед ждет его вместе с дискетой, а на Деда уже надавили сверху: что ж это твой солдатик вытворяет с пленным, Пал Саныч? Ну сунулись вояки не в свое дело, но это же вообще ни в какие ворота не лезет! Ты разберись — может, это похищение? Если что из-за этого с самолетом произойдет, с нас с тобой шкуру спустят… Вот так! Эх, Стилет-Стилет, где ты, мой солдатик дорогой… Будь только осторожен, очень многие сейчас получили право огня на поражение… Будь осторожен и появись быстрее, нет у нас с тобой времени, сынок… Два слова: «майор… слушает…» И этого Соболю будет достаточно. Дед вернулся к лейтенанту Соболеву: — Сиди, сынок. Ну как? — Как картошка, совершенно четкое слово «чай». Вернее — «чаю». — Вот тебе еще пленочка. Не крути — там всего два слова. — Что это? — Соболев поставил на воспроизведение: «Майор слушает». — Сравнивай. — Это не… Не то, что я сейчас… — Соболь! Мало знаешь — дольше живешь. — Так точно! Только у нас говорили — спокойно спишь. — А здесь — вот так. И к сожалению, я не шучу, сынок. За работу. — Есть. Мне нужна пара минут. — Валяй. Сигарета у тебя найдется? — Вы же бросили… — Ну, бросил. Так есть? — «ЛМ» подойдет? Настоящая Америка… — Давай. Спасибо. — Дед взял протянутую ему пачку сигарет «ЛМ», бросив: «Хрен с ней, с Америкой, там тоже люди», прикурил от Соболевской зажигалки «Крикет» и отошел к окну. «Какой чудный ясный и солнечный день… Ну где же ты, Ворон, проявись. Бежит, бежит наше время. И настигаю я кое-кого, Воронов, настигаю и боюсь, тебе это будет не очень приятно… Только где ты сейчас? Они устроили на тебя тихую охоту, поэтому только проявись… Мне надо зафиксировать твой звоночек, и тогда я смогу все остановить. Я знаю, что крайне опасно, но ты придумаешь что-нибудь. Ничего, Стилет, и не в таких переделках бывали. И я никогда тебе этого не говорил и не скажу, но ты был лучшим, лучшим из всех, не Макс, не Галкин и не Рябчик, хотя бойцы высшей пробы, а ты, Игнат, хоть и душа у тебя была самая ранимая…» — Есть! Есть, товарищ генерал! — Ну? — Дед вдруг с силой затушил сигарету о пепельницу. — Я совместил тональности и теперь даю стопроцентную гарантию. — Ну что? — Это один голос. На двух пленках один и тот же голос. — Вот как… — Дед в упор посмотрел на лейтенанта Соболева, тот выдержал взгляд совершенно спокойно и повторил: — Стопроцентная гарантия. — Хорошо, Соболь, спасибо. Сделай дубликат сверки и держи у себя, пока все не закончится. Скоро мне это понадобится. Дед бросил взгляд в окно — это все не есть доказательства. Он крепко сжал руку в кулак. Но этого достаточно. «Заячьи уши» вылезли из капусты. А сейчас кто сделает первый шаг, тот и проиграет. «Заячьи уши» вылезли из капусты, и теперь они находились в крепко сжатом кулаке Деда. * * * Четверг, 29 февраля 14 час. 01 мин. (до взрыва 2 часа 59 минут) — Товарищ генерал, разрешите? Дед обернулся: — Они? — Так точно. Чеченцы на связи. Угрожают. — Давай трубку. — Дед начертил рукой в воздухе круг. — Быть может, удастся «поймать» этот звонок, хотя прежде все попытки зафиксировать телефонный номер не удавались. Они пользовались блокировочным устройством, просто перекоммутируя линии: получалось так, как будто звонили из разных районов Москвы одновременно. Слушаю. — Во что вы играете? На вас сейчас жизни трехсот человек. Это будет ваша ответственность. — Я знаю. — Кто у вас принимает решения? — Я командую операцией. Можешь называть меня Дед. — Дед?.. Хорошо, Дед. Что происходит? Что за шоу вы устроили на дороге? — Выясню, кто вмешался в ситуацию. — Мы свои обязательства выполнили — передали вам дискету. Так? Осталось меньше трех часов. Вам не расшифровать дискету. Если хотите знать, вы даже не сможете взломать пароль. — Понимаю… — Мы связались со средствами массовой информации. Кстати, на борту самолета находится академик Геворкян. — И это мне известно. — Мировое светило плюс еще триста человек… В обмен мы требуем лишь одну жизнь. Если с Зелимханом что-то произошло, то этот звонок последний. — Постойте. Он жив. — Гарантии? На ваше слово мы больше не надеемся. — Повторяю вам: он жив. — Учтите, вам теперь не удастся скрыть своего отношения к заложникам. Мы связались с крупнейшими информационными агентствами. — Очень жаль. |