Онлайн книга «Убийство на поле для гольфа»
|
Итак, сделав все, что было в наших силах, мы оставили Жака на попечение Марты и мадам Добрэй и отправились в город. Привычное для нас обеденное время давно миновало, и оба мы отчаянно проголодались. В первом же ресторане мы утолили муки голода превосходным омлетом, за которым последовал не менее превосходный антрекот. – А теперь самое время подумать о ночлеге, – сказал Пуаро, прихлебывая черный кофе, завершивший нашу трапезу. – Как насчет нашего старого друга «Отель де Бен»? Недолго думая мы направились туда. Да, мосье могут быть предоставлены две отличные комнаты с видом на море. И тут Пуаро задал портье вопрос, немало меня удививший: – Скажите, английская леди, мисс Робинсон, уже прибыла? – Да, мосье. Она в маленькой гостиной. – Ага! – Пуаро! – воскликнул я, направляясь следом за ним по коридору. – Какая еще, черт побери, мисс Робинсон? Пуаро одарил меня лучезарной улыбкой. – Решил устроить ваше счастье, Гастингс. – Но я… – О господи, – сказал Пуаро, добродушно подталкивая меня в комнату. – Не думаете же вы, что я на весь Мерлинвиль раструблю имя Дьювин? И правда, навстречу нам поднялась Сандрильона. Я взял ее руку в свои. Мои глаза сказали ей все остальное. Пуаро кашлянул. – Mes enfants, [86] – сказал он. – В данный момент у нас нет времени на сантименты. Нам еще предстоит потрудиться. Мадемуазель, удалось ли вам сделать то, о чем я вас просил? Вместо ответа Сандрильона вытащила из сумочки какой-то предмет, завернутый в бумагу, и молча протянула его Пуаро. Когда Пуаро развернул пакет, я вздрогнул – это был тот самый нож! Но ведь она, как я понял из ее письма, бросила его в море. Удивительно, до чего неохотно женщины расстаются со всякими пустяками, даже компрометирующими! – Très bien, mon enfant, [87] – сказал Пуаро. – Вы меня очень порадовали. А теперь покойной ночи. Нам с Гастингсом надо еще поработать. Увидитесь с ним завтра. – Куда же вы идете? – спросила девушка, и глаза ее расширились. – Завтра вы обо всем узнаете. – Куда бы вы ни шли, я с вами. – Но, мадемуазель… – Я сказала, я с вами. Пуаро понял, что спорить бесполезно. Он сдался. – Пусть будет по-вашему, мадемуазель. Правда, ничего интересного не обещаю. Скорее всего, вообще ничего не произойдет. Девушка промолчала. Минут через двадцать мы пустились в путь. Было уже совсем темно. В воздухе чувствовалась давящая духота. Пуаро повел нас к вилле «Женевьева». Однако, когда мы дошли до виллы «Маргерит», он остановился. – Мне хотелось бы убедиться, что с Жаком Рено все в порядке. Пойдемте со мной, Гастингс. А вы, мадемуазель, пожалуйста, подождите здесь. Мадам Добрэй, может, чего доброго, оказаться не слишком любезной. Отворив калитку, мы пошли по дорожке к дому. Я указал Пуаро на освещенное окно второго этажа. На шторе четко вырисовывался профиль Марты Добрэй. – Ага! – воскликнул Пуаро. – Думаю, здесь-то мы и найдем молодого Рено. Дверь отворила мадам Добрэй. Она сообщила нам, что Жак все в том же состоянии и что если мы пожелаем, то сами можем убедиться в этом. Вслед за нею мы поднялись в спальню. Марта Добрэй сидела у стола и шила при свете настольной лампы. Увидев нас, она приложила палец к губам. Жак Рено спал тяжелым, беспокойным сном – голова его металась по подушке, лицо пылало жаром. – Что доктор, он придет еще? – шепотом спросил Пуаро. – Нет, пока мы не пошлем за ним. Но Жак спит, и это для него сейчас самое лучшее. Maman приготовила ему целебный отвар. И она снова принялась за вышивание, а мы тихонько вышли из комнаты. Мадам Добрэй проводила нас вниз. Теперь, когда мне стало известно ее прошлое, я смотрел на нее со все возрастающим интересом. Она стояла перед нами, опустив глаза, и на губах ее играла легкая загадочная улыбка. Я вдруг почувствовал безотчетный страх перед нею. Такой страх наводит на нас ослепительно красивая, но ядовитая змея. – Надеюсь, мы не слишком обеспокоили вас, мадам, – учтиво сказал Пуаро, когда она открывала нам дверь. – Ничуть, мосье. – Кстати, – сказал Пуаро, точно спохватившись, – мосье Стонор был сегодня в Мерлинвиле, не знаете ли? Я не мог понять, с какой стати задал Пуаро этот вопрос, по-моему, совершенно лишенный всякого смысла. – Насколько я знаю, нет, – сдержанно ответила мадам Добрэй. – Не беседовал ли он с мадам Рено? – Откуда мне знать, мосье? – Действительно, – сказал Пуаро. – Просто я подумал, что вы, может быть, видели, как он проходил или проезжал мимо, только и всего. Покойной ночи, мадам. – Отчего… – начал было я. – Оставьте ваши «отчего», Гастингс. Придет время – все узнаете. Вместе с Сандрильоной мы торопливо направились к вилле «Женевьева». Пуаро оглянулся на освещенное окно, в котором вырисовывался профиль Марты, склонившейся над вышиванием. – Его, во всяком случае, охраняют, – пробормотал он. Подойдя к дому, мы спрятались за кустами, слева от подъездной аллеи, откуда хорошо просматривался парадный вход, тогда как мы сами были надежно укрыты от посторонних взглядов. Дом был погружен в темноту, по-видимому, все уже спали. Окно спальни мадам Рено было как раз над нами, и я заметил, что оно открыто. Пуаро не спускал с него глаз. – Что нам предстоит делать? – шепотом спросил я. – Наблюдать. – Но… – Не думаю, что в ближайшие час или два что-нибудь случится, но… В этот миг раздался протяжный слабый крик: – Помогите! В окне на втором этаже, справа от входа, вспыхнул свет. Крик доносился оттуда. И мы увидели сквозь штору мелькающие тени, как будто там боролись два человека. – Mille tonneres! [88] – закричал Пуаро. – Должно быть, она теперь спит в другой комнате! Он бросился к парадной двери и принялся бешено колотить в нее. Потом подскочил к дереву, что росло на клумбе, и ловко, точно кошка, вскарабкался на него. Я, разумеется, полез за ним, а он тем временем прыгнул в открытое окно. Оглянувшись, я увидел Далси позади себя. |