Онлайн книга «Убийство на поле для гольфа»
|
– Полиция… полиция, – проворчала Франсуаза. – Вот уж не думала, что придется иметь дело с полицией. Да ладно, знаю я, кто она. Это мадам Добрэй. Комиссар ахнул от неожиданности и даже подался вперед, всем своим видом выражая крайнее изумление. – Мадам Добрэй? Вилла «Маргерит», что тут рядом? – А я что говорю. Очень даже приятная дамочка. Старуха презрительно вскинула голову. – Мадам Добрэй, – бормотал комиссар. – Просто немыслимо! – Voilà, – проворчала Франсуаза. – Вот и говори вам после этого правду. – Да нет, что вы, – поспешил ее успокоить следователь. – Нас просто удивило ваше сообщение, вот и все. Мадам Добрэй и мосье Рено, они что же, э-э?… – Тут он деликатно замялся. – А? Наверное, так и было? – Откуда мне знать? Впрочем, что ж тут удивительного? Мосье ведь был milord anglais – trиs riche, [25] а мадам Добрэй, она еле концы с концами сводила, но trиs chie, [26] хотя они с дочерью живут очень скромно. Но меня не проведешь, это женщина с прошлым! Теперь она, правда, уже в летах, но, ma foi, [27] еще хоть куда! Сама не раз видела, как мужчины на нее заглядываются. А в последнее время она – все в городе это заметили – в расходах не стесняется, видно, денежки-то завелись. А ведь было время, каждую копейку считали. Франсуаза тряхнула головой с видом совершенной уверенности в своей правоте. Мосье Отэ в задумчивости поглаживал бородку. – А мадам Рено, – заговорил он наконец, – как она относилась к этой… дружбе? Франсуаза пожала плечами. – Она ведь всегда уж такая вежливая, такая обходительная… Говорят, она ничего и не подозревает. И все-таки сердце-то, оно ведь все чувствует, как вы думаете, мосье? День ото дня мадам все худеет да бледнеет у меня на глазах. Теперь уж она совсем не та, что месяц назад, когда они приехали сюда. Мосье тоже очень изменился. Точно его что-то мучило. И нервный стал – вот-вот сорвется. А чему тут удивляться – такие странные отношения… Ни выдержки, ни благоразумия. Одно слово – style anglais! [28] Я от возмущения аж подпрыгнул на стуле, но следователь как ни в чем не бывало продолжал допрос, не удостоив внимания выпад Франсуазы. – Так вы говорите, мосье Рено сам проводил мадам Добрэй? Значит, она ушла? – Да, мосье. Я слышала, как они вышли из кабинета и подошли к парадной двери. Мосье пожелал ей доброй ночи и запер дверь. – В котором часу это было? – Минут двадцать пять одиннадцатого, мосье. – А когда мосье Рено пошел спать, вы не знаете? – Минут через десять после нас. Эта лестница такая скрипучая, всегда слышно, когда кто-нибудь поднимается или спускается. – Что же было потом? Ночью вы ничего не слышали? – Совсем ничего, мосье. – Кто из прислуги раньше всех спустился вниз утром? – Я, мосье. И сразу увидела распахнутую дверь. – А окна, они все были закрыты? – Да, мосье. Все было в порядке, ничего подозрительного. – Хорошо, Франсуаза, можете идти. Старуха зашаркала к дверям. На пороге она обернулась. – Скажу вам одну вещь, мосье. Эта мадам Добрэй скверная женщина! Да-да, мы, женщины, лучше знаем друг друга. Это недостойная особа, попомните мои слова. Покачивая головой с важным видом, Франсуаза удалилась. – Леони Улар, – вызвал следователь. Леони появилась на пороге, заливаясь слезами, чуть ли не в истерике. Но мосье Отэ оказался на высоте и весьма ловко справился с рыдающей девицей. Она только и твердила о том, как увидела связанную мадам с кляпом во рту, но зато уж живописала эту сцену с истинным драматизмом. Ночью же она, как и Франсуаза, ничего не слышала. Потом пришла очередь ее сестры Дениз, которая подтвердила, что хозяин, мосье Рено, разительно изменился в последнее время. – С каждым днем он становился все угрюмее, потерял аппетит. Всегда был в дурном настроении. У Дениз была своя версия преступления: – Тут и думать нечего, с ним расправилась мафия! Эти двое в масках, кто они, как вы думаете? Ужас что творится в мире! – Возможно, вы и правы, – невозмутимо заметил следователь. – А теперь скажите мне, милочка, это вы вчера открывали дверь мадам Добрэй? – Не вчера, мосье, а позавчера. – А как же Франсуаза сказала, что мадам Добрэй была здесь вчера? – Нет, мосье. Действительно, вчера мосье Рено посетила дама, но это была вовсе не мадам Добрэй. Удивленный следователь выспрашивал и так и этак, но Дениз твердо стояла на своем. Она прекрасно знает мадам Добрэй. Та дама, что приходила вчера, правда, тоже брюнетка, но ниже ростом и гораздо моложе. Переубедить девушку было невозможно. – Вам раньше приходилось видеть эту даму? – Нет, мосье, – сказала она и добавила неуверенно: – И еще, мне кажется, она англичанка. – Англичанка? – Да, мосье. Она спросила мосье Рено на очень хорошем французском, но акцент… пусть самый легкий, всегда выдает иностранцев. К тому же, когда они выходили из кабинета, они говорили по-английски. – И вы слышали, о чем они говорили? Я хочу сказать, вы поняли что-нибудь? – О, я хорошо говорю по-английски, – с гордостью ответила Дениз. – Правда, эта дама говорила слишком быстро, и я не ухватила смысла, но последние слова мосье Рено, которые он сказал, открывая дверь, я поняла. Девушка помолчала, потом старательно, с трудом выговаривая слова, произнесла по-английски: – Да-а… да-а… но, рати боога, идите сечас! – Да, да, но, ради бога, сейчас уходите! – повторил следователь. Он отпустил Дениз и, поразмыслив немного, снова вызвал Франсуазу. Он спросил ее, не могла ли она ошибиться, точно ли мадам Добрэй приходила вчера. И тут Франсуаза выказала удивительное упрямство. Вот именно что мадам Добрэй была здесь вчера. И сомневаться тут нечего, конечно, это была она. А Дениз просто-напросто выставляется тут перед вами, voilà tout! [29] И про иностранную даму она все сама сочинила. Хочет показать, что тоже не лыком шита – английский знает! Наверное, мосье и вообще ничего не говорил по-английски, а если и говорил, это ничего не доказывает, ведь мадам Добрэй отлично болтает по-английски, а с мосье и мадам Рено она только по-английски и разговаривает. |