Онлайн книга «Дети Робинзона Крузо»
«Автомобиль странным образом выглядит больше, словно кто-то перепутал масштаб, словно...» (что-то, что-то совсем рядом, что знает бабочка-капустница) Но он все еще не нашел уязвимого места. * * * Двигатель взревел. Сейчас Бумер сорвется с места и просто сметет их. И Миха опять не сможет защитить Будду. Он на миг прикрыл глаза, чтобы попытаться прощупать внутренним взором все, что здесь видел. Развалины дома и высохшая пустыня. Миха увидел себя с кувалдой в руках. Черный и какой-то словно не до конца реальный автомобиль. Всего один удар. Куда? Куда он должен обрушить кувалду? * * * Двигатель Бумера взревел. Колеса прокрутились в сухой пыли, качнулся воздух, и тяжелый автомобиль рванул с места. Миха-Лимонад стоял все так же, прикрыв глаза. Все стало «сейчас». Куда он должен обрушить молот? На приближающийся с неумолимой беспощадностью Бумер. Но куда?! На лобовое стекло, с которого начал Лже-Дмитрий? На капот, под которым злобно ревет механическое сердце? На хищную улыбку радиатора? Или — (еще ближе!) на сверкающую новизной бляху, пропеллер, эмблему BMW? Одну из эмблем механически склеенной реальности, вполне удавшуюся эмблему свихнувшегося Универсума? Всего один удар. Чтобы остановить... Бумер? И вот тут его мысленный взор наткнулся на то, что Миха видел, но глаза просто отказались воспринять эту информацию, сочли ее невозможной. (слушай, пиздовертыш: глаз видит благодаря человеку) «Смотри на меня, — сказал ему Дмитрий Олегович, — смотри!» Он и смотрел. Это были лишь слова прощания, только... Что-то перевернулось в сердце Михи. Он смотрел. Он видел, как лицо Дмитрия Олеговича, человека, продавшего ему машину, растворилось в густой непроницаемой черноте лобового стекла. Но перед тем как исчезнуть... Это был лишь краткий миг. Блеснуло отражение. Того, что оставалось за Михиной спиной. Дом... Лишь короткий миг. Но Миха видел, и теперь он знал это наверняка. Что-то перевернулось в сердце и стало стучаться. Все настойчивей и настойчивей. Все больше и больше проясняя ум. Миха видел отражение, которое ему успел показать бывший антиквар и директор. В черноте лобового стекла как в зеркале отразился... дом. Только не разрушенный. И... свет полуденного моря. Синева, такая же, как синева сияющей сферы, вставшей прямо над домом. (избавься от тени) — Тебе удалось сбежать. Спастись, в последний момент... Миха открыл глаза. Рев приближающегося Бумера накатывал беспощадной черной волной. Миха-Лимонад занес кувалду. Еще раз перед глазами мелькнула синева. «Вот оно в чем дело», — успел подумать Миха. Тонкая грань, отделявшая его от понимания, сделалась полупрозрачной и начала исчезать. * * * Зверь живет в тени. (Слишком просто. И слишком сложно) Избавься от тени. * * * И снова, как в мультиплексе на Курской, мгновение растянулось, останавливаясь. Только больше не было повисших одна над другой капелек «фанты», наливаемой в высокий стакан, и пленительной копны женских волос, роскошными джунглями перечертивших пространство, да и к сверхуспешному блокбастеру «Матрица» это больше отношения не имело. Просто Миха услышал песню. «Я танцевать хочу». Ту же, что и коряво пародировала зашедшаяся в безумном вальсе Мама Мия. Только теперь ее пела совсем другая женщина. Та, на которую они бегали смотреть бесконечными южными ночами в летний кинотеатр. Та, которая незабываемо пела в «Завтраке у Тиффани». Та, чей прощальный взгляд был запечатлен на давней фотографии. И Миха-Лимонад вдруг все понял. Всего один удар, который он мог совершить, когда угодно, (что ты почувствовал перед тем, как прекратить играть на флейте) который он тоже принес сюда с собой, и право на который с роскошной щедростью даровано ему от рождения. Потрясенный Миха бросил быстрый взгляд на сияющую сферу, а потом повел губами, как будто собирался радостно и неверяще улыбнуться. И все же улыбнулся: избавься от тени, слушай песню сестры. Песня зазвучала громче, словно подбадривая, утверждая его правоту. И теперь ее пела та Женщина, в которой жила частичка удивительной девушки, ступившей когда-то босыми ногами из пенной волны на берег моря, которого здесь не хватало. Той девушки, которая единственная могла быть и женой, и сестрой, и невестой в этой бесконечной ночи вокруг. «Надо просто выйти из дома, — сказал когда-то Михе его детский друг Будда, — Понимаешь? Навсегда!» Он понял. Рев приближающегося Бумера почти тонул в хрустальной ясности чистого голоса, поющего там, где никогда не существовало этого места. Там, где и был сбежавший мальчик. И этот наваливающийся рев... Все, что Миха носил с собой, все, от чего не мог освободиться, сконцентрировалось в этом беспощадном, неумолимом, как рок, приближающемся реве. Все, чем он обладал от рождения, все, чем обладал любой сбежавший мальчик, и что было утеряно, подменено... Ведь вовсе не сбежавшего мальчика он отдал когда-то. Сам. Собственными руками! У того, кого он отдал, были имя и фамилия. Но друзья звали его Плюшей. — Нет, — проговорил Миха. Он все понял. Миха-Лимонад нашел уязвимое место. Единственное уязвимое место, которое он принес с собой. Потому что надо просто выйти из дома. Миха снова посмотрел на сферу. Эта сияющая сфера — всего лишь оборотная сторона... Страны чудес. Привязанности и страдания, любовь и горечь, радость и страх. Тень и свет. (как все просто) Избавься от тени. (но разве у него хватит сил?) и тут же сказал свое «Да!». И радостно засмеялся. Бумер больше не имел значения. Вовсе не его он должен был остановить. И вовсе не сбежавшего мальчика явился сюда спасать. Миха-Лимонад не до конца представлял, как у него это получится. Сфера была пленительной, манящей, но он уже вышел из дома. И увидел, каким может быть свет за порогом. И почти увидел, как его переполненное любовью сердце погружается в полуденное море, где его ждали. Миха-Лимонад не до конца представлял, как у него получится. Но он обрушил свой крохотный молот на громаду сияющей сферы. И словно самих этих желания и решимости оказалось достаточно, и в то же мгновение мальчик, которого он прятал за своей синой, Будда, стал сияющим светом. Этот чистый сноп света пронизал Миху, подхватил его, нежно омыв сердце, исполинской фигурой взметнулся вверх, и достиг сферы. |