Онлайн книга «Свет в океане»
|
А вот Кеннет Спрэгг, напротив, мечтал о громком расследовании, которое поможет ему перебраться в Перт. И для этого он не остановится ни перед чем. Вернон с горечью подумал, что Спрэггу не было никакого дела до того, что, скажем, Билл и Виолетта Грейсмарк потеряли на войне двух сыновей… Он вспомнил, как на его глазах росла Изабель, как маленькой она пела ангельским голоском в церковном хоре на Рождество. Потом его мысли переключились на старого Поттса, который после смерти жены воспитывал дочерей один… И каким ударом для него оказалась свадьба Ханны и Фрэнка… Что же до бедняжки Ханны… Она, конечно, не писаная красавица, но зато на редкость образованная и славная. Правда, Вернон все эти годы считал, что у нее, наверное, не все дома, если она продолжала верить, что дочь найдется, однако же вон как все обернулось… Он сделал глубокий вдох, нажал на ручку и, войдя в комнату, где сидела Изабель, обратился к ней сдержанно и в то же время почтительно: — Изабель, миссис Шербурн, я должен задать вам несколько вопросов. Я понимаю, что речь идет о вашем муже, но дело очень серьезное. — Он снял с ручки колпачок и положил на стол. На кончике пера собралась крошечная капелька, и он помахал ручкой из стороны в сторону, чтобы чернила распределились по перу равномерно. — Он утверждает, что вы хотели сообщить властям о ялике, но он вам не позволил. Это правда? Изабель, опустив глаза, молча разглядывала свои руки. — Он был недоволен, что вы не могли родить ему детей, и решил все взять в свои руки, так? Эти слова отозвались в ней болью. Неужели в своей лжи он невольно выдал правду? — Неужели вы не пытались образумить его? — не сдавался Наккей. Она ответила, причем совершенно искренне: — Когда Том Шербурн считает, что поступает правильно, переубедить его невозможно. — Он угрожал вам? Применял физическое насилие? — мягко поинтересовался полицейский. Изабель, чувствуя, как ее охватывает та же ярость, что не давала покоя ночью, окончательно замкнулась. Наккей частенько сталкивался с тем, как жены и дочери здоровенных лесорубов при одном взгляде на них предпочитали не перечить и проявляли покорность. — Вы боялись его? Она поджала губы и промолчала. Наккей оперся локтями о стол и подался вперед. — Изабель, закон признает, что жена может оказаться беспомощной в руках мужа. Согласно уголовному кодексу, вы не несете ответственности за то, что он заставил вас сделать или, наоборот, не позволил, так что вам нечего беспокоиться на этот счет. А сейчас я задам вам вопрос и прошу хорошенько подумать, прежде чем ответить. Напоминаю, что у вас не будет никаких неприятностей из-за того, что он насильно вас втянул во все это. — Сержант откашлялся. — По словам Тома, Фрэнк Ронфельдт был уже мертв, когда ялик прибило к острову. — Он заглянул ей в глаза. — Это правда? Вопрос застал Изабель врасплох. Она уже собиралась подтвердить слова Тома, но тут вспомнила о его предательстве, и на нее нахлынула горечь потери Люси, злость и просто изнеможение, и она закрыла глаза. — Это правда, Изабель? — мягко повторил полицейский. Она уперлась взглядом в свое обручальное кольцо и заявила: — Мне нечего сказать! Из ее глаз брызнули слезы. Том медленно пил чай, наблюдая, как пар из кружки растворяется в теплом воздухе. Сквозь высокие окна скудно обставленной комнаты падали косые лучи полуденного солнца. Том поскреб отросшую щетину, и ему невольно вспомнилось время, когда бритье, да и просто умывание были непозволительной роскошью. — Налить еще? — равнодушно поинтересовался Наккей. — Нет, спасибо. — Курите? — Нет. — Итак! К острову прибивает ялик. Откуда ни возьмись. — Я уже рассказывал это на Янусе. — И будете рассказывать столько, сколько потребуется! Итак! Вы увидели ялик. — Да. — И в нем младенца. — Да. — В каком состоянии был младенец? — Здоровый. Он плакал, но был здоровый. Наккей что-то записал. — И в ялике оказался мужчина. — Тело. — Мужчина, — повторил Наккей. Том внимательно на него посмотрел, стараясь понять, к чему тот клонит. — Вы ведь привыкли на острове чувствовать себя «царем горы», верно? Том про себя отметил, что любой смотритель маяка углядел бы в этой фразе не только переносный, но и прямой смысл, и ничего не ответил. Наккей продолжил: — Наверное, считаете, что там с рук может сойти все, что угодно. Никого же вокруг нет! — Это не имело никакого отношения к безнаказанности. — И решили, что можете оставить младенца себе. У Изабель же как раз случился выкидыш! И никто ничего не узнает. Верно? — Я уже объяснял. Я принял решение. И заставил Изабель подчиниться. — Вы били жену? Том поднял глаза на полицейского. — С чего вы взяли? — А почему она потеряла ребенка? На лице Тома отразился шок. — Это она так сказала? Наккей промолчал, и Том сделал глубокий вдох. — Послушайте, я уже рассказал, как все было. Она старалась меня отговорить. Я признаю вину во всем, в чем вы меня обвините, так что давайте на этом закончим, только оставьте мою жену в покое. — Я сам буду решать, когда и что делать! — рявкнул Наккей. — Я вам не ординарец, так что нечего командовать! — Он чуть отодвинулся от стола и скрестил на груди руки. — Этот мужчина в лодке… — Что — мужчина? — В каком он был состоянии, когда вы его нашли? — Он был мертв. — Откуда такая уверенность? — В свое время я насмотрелся на трупы. — А почему я должен вам верить? — А зачем мне врать? Наккей выдержал паузу, заставив вопрос повиснуть в воздухе, чтобы заключенный в полной мере осознал все его значение. Том неловко шевельнулся. — Вот именно! Зачем вам врать? — Жена подтвердит, что он был мертв, когда ялик прибило к берегу. — Та самая жена, которую вы заставили лгать? — Послушайте, одно дело — дать ребенку приют, и другое… — Убить человека? — закончил за него Наккей. — Спросите у нее! — Уже спросил, — тихо произнес полицейский. — Тогда вы знаете, что он был мертв. — Я ничего не знаю! Она отказывается говорить об этом. |