Онлайн книга «Осени не будет никогда»
|
— Что касается носок, товарищ, — добавил Андрюшка, — вы их лучше выкиньте. Запах такой, что ни один порошок не возьмет! А у нас даже мыла нет. У Стеклова челюсть отвалилась. Лицо налилось кровью, и он расставил ладони, словно муху прихлопнуть хотел. — Ты чего, рыжая морда! Наглитуры наглотался?! — Я присяги не принимал, так что пока держите себя в руках! — Ах, ты… Стеклов запросто сбил с ног Андрюшку, уложил его животом на пол и стал руку выкручивать. Не было в парне страха, и рука должна была вот-вот сломаться. Неожиданно дверь в комнату открылась, и, когда сустав уже хрустел, раздалась команда: — Отставить! Стеклов неохотно отпустил руку Слизкина и поднялся на ноги. Андрюшка поглядел с пола на вошедшего и признал в нем Василия Кузьмича. «А командный голос у него имеется», — подумал и с достоинством встал. — Чтобы я такого больше не видел! — приказал капитан. — Ясно? — Ясно, — ответил Андрюшка. Стеклов молчал, демонстративно отворотив налитое кровью лицо от двери к окну. — Пятьдесят отжиманий! — приказал Василий Кузьмич. — Сей-час-же!!! — взревел этот с виду интеллигентный очкарик. Стеклов рухнул на пол и принялся в быстром темпе делать физическое упражнение. — Какого хрена! — причитал он. — Чего командуете! — но все равно продолжал исполнять приказание. — Я уже оттрубил, слава Богу, свое в армии! Никто Стеклову не отвечал, просто все молча считали. Когда он закончил и сел на полу, в комнате погас свет, и тихий голос Василия Кузьмича произнес: — Всем спать! Слизкин быстро разделся и повернулся лицом к стене. Отчего-то стало грустно, бабка Нина вспомнилась, Абрек. Чуть было слезы на глаза не навернулись, но их зарождение остановил гремучий шепот Стеклова, утверждавший, что Слизняку пришел тот самый, с оттяжкой во времени. Где-нибудь в лесном массиве он зароет рыжего в землю, а то место засыплет негашеной известью. И еще, что с такой задницей, шире плеч, надо в бане работать, в бабском отделении! Ха-ха! Андрюшка ответил на атаку своим приемом. Тихо и обильно пустил газы. — Что это? — не понял Стеклов, дергая носом. — Не пойму никак!.. Вроде, жарят чего где? — Спи, — успокоил Слизкин. — Это я просто сегодня утром курицу несвежую съел, вот газы и мучают. Не волнуйся! — Убью!!! — прошипел сосед. Хотел было сорваться с койки, но Андрюшка предупредил: — Здесь, судя по всему, камеры, так что смотри… — У-у-у! — простонал Стеклов. Андрюшка подбавил газку и тронулся на нем в необъятный мир цветных снов… Когда он проснулся, то не обнаружил соседа в койке. «Проспал! — испугался, но, взглянув на часы, определил, что до подъема еще четверть часа. — А где же Стеклов?» Слизкин полежал еще десять минут, затем достал из чемодана зубную щетку и пасту, полотенчик и мыльницу. Натянул тренировочные штаны, и здесь раздался короткий, но противный сигнал, обозначающий, по всей видимости, подъем. В эту самую секунду Андрюшка шагнул из комнаты и слился с такими же, как он, приезжими в неизвестность, шедшими к отведенным для гигиены местам. Мужики были помятые лицами, недовольные и умывались нехотя, некоторые даже зубов не чистили. Факультативно задавали ненужный вопросы — чем кормить будут на завтрак и что, вообще, здесь за фигня происходит! — А где Стеклов? — поинтересовался Чеботаренко, совсем отекший лицом за ночь и дышащий, словно при сердечном приступе. — Сам не знаю, — признался Слизкин. — Проснулся, а его нет! — Отчислен! — объяснил Василий Кузьмич, затесавшийся среди моющихся, слившийся с новичками странным образом так, что его никто не распознал. — Как отчислен? — сплюнул раствор «колгейта» в раковину Мозгин. — За что? — Не обсуждается! — ответил капитан. — Да затрахал ты нас, мужик! — не выдержал Чеботаренко. — Не обсуждается… Мы тебе чего, дети?! Сейчас вот возьмем и тебя отчислим! — Спокойно! Оказалось, что не только Василий Кузьмич проник в умывальню незамеченным, но и еще двое молодых парней обнаружились, схожие спортивными фигурами, будто под кожу металла залили. — Спокойно! Один из них взял Чеботаренко за кисть руки, отчего дядьке стало так больно, что он попросил об отчислении его больной фигуры на родные просторы. — Не возражаю, — согласился капитан, надевая очки. Чеботаренко увели, а Василий Кузьмич, намывшись холодной водой, раскрасневшийся здоровьем, поинтересовался: — Еще кто-то хочет, добровольно? Желающих не отыскалось, и вскоре группа завтракала в небольшой столовой, без посторонних. Еда была совсем не солдатской, разнообразной и вкусной. Салаты, колбаса с сыром, творог и сметана. Кто хотел, запивал кофеем, а кто предпочитал — чаем. Под конец завтрака мужики расслабились, и жизнь им уже не казалась такой тусклой и неперспективной. А потом началось то, для чего их привезли на объект 1932. Так, во всяком случае, объяснил Василий Кузьмич. Отвели мужиков на хозяйственный двор, который в аккуратном порядке был заставлен клетками с различными животными. Такого изобилия Слизкин не видел даже в заезжем зверинце. На объекте 1932 содержались даже гиены, не говоря уже об обычных лисах, барсуках, козах, черепахах, ну, и уж конечно, имелось обилие всяческих собачьих пород. Таксы потявкивали на приезжих, стараясь подскакивать на коротких задних лапах, коккеры скулили от нетерпения, овчарки же, наоборот, лежали мордами на лапах, и только их глазные яблоки следили за людьми. Яростно мяукала дикая рысь, совершая отчаянные прыжки вдоль и поперек неволи. — А что, кавказцев нет? — разочарованно поинтересовался Андрюшка. — Кавказцев нет, — подтвердил Василий Кузьмич. — Мало пригодны они для нашей работы. Сыскари, и для задержания — хороши, а для тонкого нюха… — Капитан обвел взглядом свои владения. — Для тонкого нюха — эти хороши! — Что, и черепахи? — подивился Зыков. — Их тоже забраковали. Нюхают здорово, но с мозгами плохо. — Съедим? — предложил Зыков, весело подмигивая мужикам. — Я тебе съем! — погрозил капитан. — Госсобственность! Три штуки баксов за каждую! — О-о-о! — удивились мужики. — Значит, с собачками будем работать? — предположил Мозгин, черноволосый крепыш, задавший за все время только один вопрос. При этом в его глазах ясно читалось радостное состояние, которое не укрылось от мудрых глаз Василия Кузьмича. |