Книга Небо Голливуда, страница 13 – Леон де Винтер

– Я из Голландии.

– Из Голландии? Я был там пару раз. Амстердам, Волендам, Маркен. А вы из какого города?

– Я родился в Гааге, но потом жил в десяти разных местах по всей стране.

– Мой отец тоже из Голландии, – сказал Кейдж. – Его звали Яп Каахман. После Первой мировой войны он переехал в Америку. А мой дед работал в кошерной мясной лавке в местечке под названием «Винтерсвяйк». Знаешь такое?

– Да, – ответил Грин. – Унылый уголок на востоке.

– Несколько лет назад я съездил туда и понял, почему дед так стремился оттуда уехать.

– Сколько вы уже живете в Голливуде? – поинтересовался Бенсон.

– Шестнадцать лет.

– Работы хватает?

– Сейчас трудные времена, – сказал Грин.

– А у кого они легкие? – спросил Кейдж, глядя в зеркало на противосолнечном козырьке и рассматривая волоски на своих ушах. – Ты в последнее время много снимался? – обратился он к Бенсону, не поворачиваясь к нему лицом.

– Нет, к сожалению, нет, – ответил Бенсон.

– Но ты действовал с умом и вкладывал свои барыши. А я нет, – признался Кейдж.

Бенсон покачал головой:

– Джимми, у тебя обо мне явно ошибочное представление.

– Ну да, один только дом на Малхолланде тянет миллиона на три-четыре.

– Тот дом я уже давно продал.

– Так ты уже там не живешь? Прекрасный был дом, – сказал Кейдж.

– Задолженность по налогам.

– Мне бы твои заботы.

– Не говори так, Джимми.

– Флойд, ты не знаешь, что такое настоящие проблемы, – назидательно сказал Кейдж.

– Если вы соревнуетесь в том, кто глубже сидит в дерьме, то я тоже с удовольствием поучаствую, – заметил Грин.

– Господа, предоставим академикам в этом разобраться, – сказал Бенсон. – В любом случае, счет за сегодняшние напитки оплачиваю я.

– Мне всегда приятно слышать, как люди проматывают свое состояние. – Кейджу не хватало такта, чтобы оставить Бенсона в покое.

– Это, как правило, довольно скучные истории, Джим.

– Но не для тех, кто живет в «Сант-Мартине», – не стесняясь, ответил Кейдж.

– Это в Голливуде?

– Да.

– Я снимался там дважды. Больше четверти века назад. Если там до сих пор так же отвратительно, как тогда, то я, пожалуй, действительно останусь при своих заботах.

– Я тоже живу в «Сант-Мартине», – признался Грин, словно хотел поддержать Кейджа в его явной нищете – как будто спать в пристанище для бедных без цента в кармане представляло собой нечто геройское.

– Ладно, господа, я угощу вас сегодня еще и ужином перед тем, как вы вернетесь к своим братьям по несчастью.

Бенсон замолчал на секунду. С шумом работали восемь цилиндров старенького «олдса».

– Я все потерял во время кризиса восемьдесят седьмого года, – вдруг открылся он.

– А у тебя много было? – тотчас захотел узнать Кейдж, словно стервятник.

– Прилично.

– И все потерял?

– Все.

– Боже, – прошептал Кейдж, обрадованный ответом.

Грин наклонился вперед и, слушая, прислонился к спинкам впереди стоящих кресел.

– Плохие консультанты? – спросил Кейдж.

– К сожалению, нет. Это было бы легче пережить. Нет, просто собственная слепая жадность. Многие тогда погорели, а некоторые полностью разорились. И я в том числе. Я активно вкладывал деньги в Японию и Юго-Восточную Азию. Я не обладал колоссальным состоянием, но его хватило бы мне еще на долгие-долгие годы. Развивающиеся рынки вскружили мне голову. Прибыли в сорок, пятьдесят процентов. Если бы так продолжалось хотя бы несколько лет, я стал бы миллионером.

– Ты и так им уже был, – сказал Кейдж.

– Да.

– Но ты разорился.

– Окончательно.

– На что же вы сейчас живете, если больше не снимаетесь? – спросил Грин, одержимый мыслями о еде, ночлеге, билетах на автобус и прачечных. – За счет семьи?

– Семьи? – фыркнув, покачал головой Бенсон. – Нет, господин Грин. Я сам зарабатываю.

– Ты же только что сказал, что больше не работаешь, – заметил Кейдж.

– Не как актер.

– Почему?

– Кто будет сейчас писать роли для толстых стариков? Я не работаю, потому что для толстых стариков работы нет.

– А чем вы занимаетесь? – поинтересовался Грин.

– Я работаю электриком. Да, я стал простыми рабочим.

Джимми Кейдж в изумлении посмотрел на него:

– Электриком? Ты? Да у тебя «Оскар» дома стоит! Неужели нет никакой другой работы?

– Я не единственный безработный обладатель «Оскара». Владелец предприятия, куда я каждый день хожу, мной доволен. Он страстный поклонник нескольких фильмов с моим участием. У меня свободный график, да и платят неплохо. Не думаю, что он делает на мне деньги. Все, что я зарабатываю, он полностью мне выплачивает. Я для него своего рода талисман, так же, как для английских духовых оркестров козел или бульдог. Его зовут Бенни Зар. Персидский израильтянин. К счастью, действительно настоящий киноман. Бежал, когда к власти пришли фундаменталисты, для которых существует только одно «изображение». Когда они закрыли все кинотеатры, он бежал. Если господин Зар устраивает вечеринки, я всегда присутствую.

– Но разве человека вашего калибра не должна кормить его профессия? – спросил Грин.

– Нет, господин Грин.

– Где ты сейчас живешь? – спросил Кейдж.

– Когда после уплаты налогов я вынужден был покинуть Малхолланд, маклер предложил мне дом в Сайта-Моника. Довольно хороший, на берегу моря, в двух шагах от магазинов – жизнь, как в деревне.

– А что с агентом?

– У меня больше нет агента.

– У меня тоже нет, – сказал Кейдж.

– А у меня тем более, – поддержал Грин.

– Партия неудачников, – подвел итог Кейдж, а затем спросил: – Выпить-то у тебя дома что-нибудь есть?

– Виски. Водка. Думаю, немного.

– Давайте купим пару бутылок, хорошо? – предложил Кейдж.

Бенсон что-то пробурчал.

– Вот и славно. Так и сделаем, – сказал Кейдж.

Они следовали по направлению к Даунтауну, а затем, проехав немного по 110-й дороге, свернули на шоссе Санта-Моники, ведущему к восточной окраине США. Туда, где все мечты тонут в пучине Тихого океана.