Онлайн книга «Провокатор»
|
На трассе появилась казенная «Волга», за ее рулем находился генерал Мрачев. Смотрел впереди себя невидящим взглядом. Два солдатика заполошно отмахивали жезлами. Автомобиль притормозил у командирского «газика». Офицеры подтянулись, увидев человека в генеральской форме. Моложавый полковник внутренних войск молодцевато козырнул: — Здравия желаю, товарищ генерал! — Дальше постов нет, полковник? — Никак нет. — Плохо! — И ответил на немой недоумевающий вопрос офицера: — Нужно выставить форт-пост во-о-он там… у поворота… чтобы контролировать все шоссе… — И предложил: — Впрочем, проедем, полковник, на месте поглядим, может, ошибается старый вояка. На душе было пасмурно, как и за окном. Осень — пора перемен: небо обложило, и закрапал дождь. Была уже ночь. Бывшая великая, павшая, но еще живая страна пласталась за окном в мглистом полуобмороке, не зная завтрашней своей будущности. Только мертвые знают свое будущее. Я и страна не знали, что нас ждет завтра, следовательно, мы жили, равноправные государства. Мы были готовы постоять друг за друга, защитить друг друга. Быть может, поэтому я рылся в хламе, искал солдатскую каску и бронежилет. Я рылся в тусклом, слепом свете ночника, когда шкурой почувствовал чужое преступное присутствие. — Кто здесь? — наступательно поинтересовался я. — Бью без предупреждения. — По голове-с! Бутылкой! — раздался иссушенный смешок; пряча мелкое рахитичное лицо в тени, сидел у окна маленький, плюгавенький человечек. — Ты кто? — Я — это я! — Приподнял над полом трость-зонтик; вонзил в половицу стальное тонкое острие. — Вопросы буду задавать я. — А пош-ш-шла ты, вселенская тварь! — оборвал я самозванца. — Рога-то пообломаю!.. — Фи, как грубо, — фыркнул мой странный собеседник. — Хотя меня предупреждали-с. — Кто? — рявкнул я. — Заинтересованная сторона-с! — А-а-а! — догадался я. — Это те, кто мечтает заполучить мою душу? — Именно-с! Я заорал: — Иди во-о-он, гуттаперчевая дрянь! Я не продаюсь. Я сам себя купил. Навсегда! Темный рахитик отчаянно отмахивал ручками: — Понимаю-с, понимаю-с! Но совершенно невинное предложение. Вы не поступаетесь своими принципами. И к славе, и в Канны дорога вам будет свободна. Что может быть прекраснее всемирного признания?.. Я обнаружил в хламе каску; очень удобный тяжелый метательный предмет. Мой враг заметил этот весомый аргумент в моих руках, поспешно проговорил: — Кстати, ваш «Т-34» читает политическое руководство. Правда, мнения разделились: одни «за», другие «против», но уверен, что большинство… Я метнул каску во враждебную мне сторону; с обвальным кастрюльным боем каска ударилась о стену и покатилась по сухому паркетному полу. — Жаль соседей, — равнодушно сказал черный человек. — И вас. Завтра у вас трудный день. — Что надо, сволочь?! — И бросился на своего врага. И поймал пустоту. — Где ты, вошь?.. Что вы мне всю душу?.. — О душе не будем, — проговорил клятый голос. — Хотя можно и поговорить. — Иди ты к черту! — устал я. — Странные люди. Вы везде и всюду ищете врагов. А враг живет внутри вас. Каждый из вас хочет быть ничто. Так ведь проще жить? — Я живу, как я живу, а на всех остальных… — махнул рукой. — Что надо, мартиролог? — Вот именно, вот именно! — обрадовалась тень, вновь появившаяся у окна. — Завтра в 26 часов 00 минут наступит день скорби. В этот день нельзя… э-э-э… провожать никого… — Что за бред? — возмутился я. — Какие двадцать шесть часов? Какой день скорби? И почему нельзя провожать?.. — Да-с, такой вот анекдотец! — захихикал мой замаскированный собеседник. — К сожалению, так устроен… Миропорядок… — Не понимаю! Какое мне дело до Миропорядка?.. — Вы завтра хотите проводить на самолет своего бывшего школьного товарища, не правда ли? — Допустим. Ну и что? — Он весьма отвратителен, согласитесь: заросшие щечки, масленые еврейские губки… Бр-р-р! — Ну и что? — Я не понимал. Или делал вид, что не понимал? — Убедительная просьба: если будете-таки провожать, не целуйтесь с ним, прощаясь. — Почему? — Вы же хотите поехать в Канны? Хотите славы? Хотите жить счастливо?.. — А если я все-таки?.. Прощаясь… — Заросшие щечки, масленые губки… Бр-р-р! Представляете? — И все-таки? — Канн, увы, не увидите как собственных ушей. Я задумался, трогая мочку уха; как жаль, что я остался без автоматического оружия — самое время его употребить в целебных целях. — Спасибо, что предупредили, — сказал я. — Все-таки вы, мародерствующая нечисть, глупы как пробки. Теперь я обязательно поцелую друга, пусть даже бывшего. И не только в его заросшие щечки! — И засмеялся весело и беспечно: — Я вам всем, воши на кремлевской сковороде, устрою скорбный день! И услышал грассирующий зловещий шепоток из мрака: — Совсем г'азвинтились, кочегаг'ы! Закг'ыть, закг'ыть небесные заслонки!.. — Ах ты, картавящая гнида! — Я метался по комнате, пытаясь обнаружить мелкотравчатую кликушу. Никого не было. Был только я. Быть может, я искал сам себя? Искал врага, живущего во мне самом? Я не обнаружил никого, кроме себя. И это меня обнадежило. Не так уж и плохи наши дела, государство по имени Я? Потом я лег спать. В каске и бронежилете. Само по себе это было смешным зрелищем, но я знал, что вот-вот начнется 26 часов 00 минут следующего дня — дня скорби. И встретить этот смертельный день следовало достойно, как одному из немногих уполномоченных по любви к своей преданной родине. Да, я знал — меня ждет тяжелый день. Хотя небо с утра будет чистым и целым. Самолетная туша военно-транспортного воздушного монстра будет спешно загружаться домашним скарбом моего бывшего школьного приятеля. Он долгое время был баловень судьбы, однако судьба — дама капризная: не удовлетворил — иди прочь на все четыре стороны. И поэтому мы будем стоять на краю летного поля. Будет пахнуть романтическим ночным дождем, травой, небом и тишиной. Все полеты будут почему-то отменены. Потом я посмотрю на своего неудачливого товарища: — У тебя вид, словно ты только что выбрался из жопы вечности. Прекрати. — Спасибо-спасибо тебе большое, дружище. Этого я никогда не забуду… ты единственный, кто… — Прекрати, прошу тебя. Все будет в порядке. — Я не успею, не успею улететь к часу Х. — А что ждет нас в час Х? Бывший государственный деятель, изгнанный в третьеразрядную дыру Б., он же бывший мой школьный товарищ, он же плотоядный баловень судьбы, он же блядская кремлевская марионетка затравленно осмотрелся по сторонам, залепетал трагическим шепотом: |