Онлайн книга «Инспектор и бабочка»
|
– Верно. Расспросить всех людей на свете невозможно. – Ты просто разговаривал не с теми людьми. Лали, вдохновленная примером Икера, тоже достает из коробки фигурку – большеголового одутловатого божка, который неожиданно пробуждает в инспекторе воспоминания о Питере, брате утопленника Андреса из Брюгге. После этого наступает черед еще одной фигурки – воина, но не со щитом, а с копьем. – С этими, – палец Лали упирается в толстяка-Питера, потом смещается в сторону щита. – А нужно было вот с этими. – Очень ценный совет, детка. Если бы инспекторы полиции разговаривали только с нужными людьми, преступления раскрывались бы за пять минут. К сожалению, так бывает не всегда, и выбирать особо не приходится. Всегда действуешь по обстоятельствам и стараешься выжать из них максимум. – В этом и состоит работа инспектора? – И в этом тоже. – А как назывался город, куда уехал твой друг? – Брюгге. Он назывался Брюгге. – Здорово! Я была в Брюгге. – Правда? – удалось ли Икеру сыграть изумление? То, что Лали была в Брюгге, – никакая не новость. О jazz-визите в город, поглотивший Альваро, говорил ему Исмаэль, и – чуть позже – Дарлинг. Исмаэль выступал там в одном из клубов, а группа поддержки состояла не только из Дарлинг, но еще из Лали и кошек. Кошачьих отзывов инспектор вряд ли дождется, но что скажет девочка? – Правда. – Удивительное совпадение. И… что же ты делала в Брюгге? – Много чего. Поднималась на главную башню, а еще каталась на лодке по каналам, там много-много каналов… – Я знаю. А что делали Мо и Исмаэль? Ты ведь была там с ними? Упоминание о родственниках вызывает у ангела странную реакцию: она как будто недовольна, но и это легко объяснить. Присутствие брата и опекунши переводят поездку из разряда приключения в разряд унылого туристического вояжа. – И с кошками тоже, – осторожно отвечает Лали. – Кошкам не очень понравился город, они там мерзли… – Разве вы были в Брюгге зимой? – Ты очень невнимательный. Зимой нельзя кататься по каналам, зимой холодно, и они иногда замерзают. – Ну да, ну да. – Это была совсем не зима, но кошкам все равно там не нравилось. Им не нравится сырость. Но тебя ведь интересует Мо? – И Исмаэль. – Тебя интересует Мо, – упрямо повторяет ангел. И, даже не глядя в коробку, а просто запустив в нее руку, вынимает очередной бенинский ширпотреб: женскую голову. Слепые глаза, длинные, прижатые к бронзовому черепу уши, округлый рот (больше всего он напоминает Субисаррете стилизованного жука-скарабея), неужели это и есть Мо? – Я расскажу тебе про Мо, хочешь? – Про Мо в Брюгге? – Про Мо вообще. Но и про Мо в Брюгге, это было очень смешно. Там в нее влюбился один человек. Ничего удивительного, все только то и делают, что влюбляются в Мо, даже если это ей не нужно. – А ей это не нужно? – глупо спрашивает Икер. – Мо вполне достаточно нас, – Лали по-хозяйски кладет руку на бронзовую голову, заслоняя ее от инспектора. – Меня, Исмаэля и кошек. – Это не одно и то же, детка. – Скажи еще, что я – эгоистка. Мо иногда так и говорит. – Она права. Когда ты вырастешь… Лали засовывает пальцы под обод шляпы, прикрывая ими уши, она не желает слушать разумные доводы Субисарреты. – Я вырасту тогда, когда сама захочу. А если не захочу – не вырасту. Знаешь, сколько лет Мафальде? Прикрыв глаза, Икер добросовестно пытается вспомнить картинки из комикса. Мафальда – совсем маленькая, хотя и рассудительная девочка, на вид ей не больше шести-семи, даже до ангела она пока не дотягивает. – Очень много, – торжественно сообщает Лали, не дождавшись ответа. – Этим книжкам сто лет. – Ты преувеличиваешь. – Ну, даже если не сто, а меньше… А книжки просто перепечатывают. И старое выдают за новое. Но никто не позаботился о том, чтобы Мафальда стала взрослой. – Если бы Мафальда стала взрослой – это была бы уже не Мафальда, – резонно замечает Субисаррета. – К тому же она не существует. Ее придумал художник. А ты – настоящая, никто тебя не придумывал. Икер снова не может понять, с кем он разговаривает на самом деле: с маленькой девочкой или со взрослым человеком. Девочка Лали частенько ставит его в тупик и заставляет подбирать слова, взрослая Лали – пугает и тоже заставляет подбирать слова; но именно между этими двумя Лали и балансирует его нежность, нелепо размахивая руками и балансируя, как канатоходец на канате. – Я сама могу придумать что угодно, – хвастается ангел. – Так считает Мо и Исмаэль тоже. Но в том-то весь и фокус, что я ничего не придумываю! Просто иногда вижу то, чего другие не видят. – Это ценное качество. – Правда? – Очень ценное. – А тот человек, который влюбился в Мо, был не очень красивый, мне он сразу не понравился. Субисаррете трудно уследить за логикой Лали: она перескакивает с темы на тему, и все это требует дополнительных уточнений: – Какой человек? – В одной кафешке. Мы зашли туда всего лишь раз, и он был там. А потом появился в гостинице и о чем-то говорил с Мо. Мо его не прогоняла, а мне все время хотелось прогнать. Я его терпеть не могла. Фу, дурак. – И чем же закончилась эпопея с… этим человеком? Лали хитро улыбается, как будто знает такое, чего никто никогда не узнает, складывает руки лодочкой и прижимает их к груди: – Мы уехали. Мы всегда уезжаем. А остальные – остаются. Всегда. – Скажи, детка, – неожиданно спрашивает Икер. – Ты больше никогда не видела этого человека? Когда-нибудь потом? – Хочешь знать, не был ли тот человек Хлеем? – проницательности ангела можно только позавидовать. – Нет, это не Хлей. Не Хлей а значит, не Кристиан. Не Альваро. Просто человек, один из многих (по утверждению Лали), что постоянно влюбляются в Дарлинг. – Лучше расскажи про своего друга. Ты ведь уже начал, – напоминает Лали. – Ты сказал, что он отправился в Брюгге и пропал. – Да. И я тоже больше никогда его не видел. До самого последнего времени. – Значит, вы все-таки встретились? – Встречей это не назовешь. – Почему? – Я увидел его, но он не видел меня, – Субисаррета кладет фигурку воина со щитом лицом вниз. – Я увидел его в гостинице. Той самой, где останавливались вы. – Подожди! Я поняла! Твоим другом был Хлей, так? А не увидел он тебя, потому что был мертвым. Я права? |