Онлайн книга «Инспектор и бабочка»
|
– Каброн! [22] – чирикнул один из попугайчиков в клетке. – Куло! [23] – подпел ему второй. Если кто здесь козел и задница, то это, несомненно, бармен. – Забавные у вас птички, – сказал Субисаррета. – Приходите посмотреть на них после пяти. – А та пустая клетка… Она не продается? – Нет. – Жаль, мне как раз нужна такая. – Клетка не продается. – Ну, раз вы не хотите угостить меня кофе… Тогда придется ответить на парочку вопросов. – С чего бы? Полицейское удостоверение, выложенное Икером на стол, слегка подкорректировало физиономию бармена: хотя она и не перестала быть хмурой, но почтения в ней все же поприбавилось. А в голосе унылого дерьмища зазвучали даже заискивающие нотки. – Не понимаю, что здесь понадобилось полиции… Тем более криминальной. Если вы относительно той майской потасовки… Это был единичный случай. Обычно у нас все тихо. – Потасовка меня не интересует. – Что тогда? Пока Субисаррета размышлял, как бы половчее подвести бармена к воспоминаниям о камбоджийской купюре с доски, перед ним появилась чашка кофе и крошечная плитка горького шоколада, – не иначе как комплимент от недружелюбного заведения. – Народу у вас, как я посмотрю, не очень много, – начал издалека инспектор. – По-всякому. Может быть, выберете себе пару закусок? Только теперь Икер вспомнил, что толком не позавтракал, а сейчас время обеда. Но снимать показания с набитым ртом – себе дороже. Да и сам ассортимент, выставленный на подносах, был не менее уныл, чем король стойки: обветрившиеся крошки-чоризо на кусках багета, поникшие хвосты маринованных перчиков и креветок. Овечий сыр, закамуфлированный яблочным конфитюром, не слишком свеж, хамон – не в меру слезлив, оливки – скукожены, почему Кристиан Платт выбрал именно этот бар, никакой другой? Кристиан Платт – тот еще сноб, костюмы в гостиничном шкафу это подтверждают, – так почему он остановился на «Папагайос»? Чтобы задобрить идиотскую красную пижаму?.. – …Спасибо. Пока ограничусь кофе. Меня интересует доска, которая висит у вас в баре. На ней оставляют послания только посетители? – Я не особенно слежу за ней, но, в принципе, да. – А человек с улицы может что-нибудь туда повесить? – Это как? – Зайти, прикрепить сообщение и выйти. – Такие вещи никому не возбраняются, – пожевав губами, произнес бармен. – Вы как-то их контролируете? Сообщения, я имею в виду. – А… каким образом их можно контролировать? – Что, если в один прекрасный день там появится порнографическое фото? – Это вряд ли, – наконец-то бармен позволил себе улыбку, но улыбка вышла косоватой. – У нас приличное заведение, а не какой-нибудь вертеп. – …Или прокламация, подрывающая основы конституционного строя? – не унимался Субисаррета. – Господь с вами… – Записка, координирующая действия террористов… – А вот это совсем из области фантастики. У нас совершенно невинная доска. Любовная дребедень и все такое. Фигурки, цветы, вы же сами видели. По большому счету и мотоциклетное «maldito seas!» тоже проходит по ведомству любовной дребедени, ну да. – Меня интересует, что видели вы. – Например? – Купюра. – Не понял? – Меня интересует купюра, которая была оставлена на доске около трех дней назад. – Купюра? – по лицу бармена пробежала тень. – Вещь заметная, не так ли? Купюра одной из азиатских стран. – Э-э… Это имеет отношение к террористам? – Так вы ее видели? – Что-то не припомню. Каброн! Куло! – синхронно заорали попугаи в клетке. Конечно же, сукин сын бармен видел камбоджийскую бумажку, не мог не видеть. Это ясно по его блудливой перекошенной роже. Но он не знает, как поступить: рассказать о купюре и о том, кому она была предназначена, или засунуть язык поглубже в задницу. – Значит, не припомните? – Нет. Легко перегнувшись через стойку, Субисаррета ухватил бармена за рубашку, после чего придвинул его к себе и нараспев, почти интимно, прошептал: – Для начала я прикрою твою забегаловку. Особого труда мне это не составит, поверь. Хотя нет… Для начала мы проедемся в одно место, где тебе живо освежат память. А уже потом я вплотную займусь этим милым местом. Все понятно? Минута на размышление, пока я допиваю чертову бурду. Которая по недоразумению именуется здесь кофе. На то, чтобы выбрать линию поведения, унылому дерьмищу понадобилось гораздо меньше минуты. – Уж не знаю, что противозаконного в этой купюре… Но, кажется, я ее вспомнил. Она камбоджийская. – Верно. – В подробности я не всматривался, но того, кто водрузил ее на доску, – помню. Женщина средних лет, не самой приятной наружности. Она поступила так, как вы и говорили. Вошла, прицепила купюру и тут же ретировалась. Что ж, горничная Лаура не соврала, хотя как раз от нее можно ждать любого подвоха. – И вы хорошо ее запомнили? – Просто я находился рядом. Поправлял картинки на стене. Их часто задевают все кому ни попадя. Не скажу, что мог бы сразу узнать эту женщину… Таких тысячи… – Меня интересует не она. – Кто тогда? – расслабившийся было бармен снова насторожился. – Тот, кто снял купюру. Может быть, в тот момент вы тоже оказались рядом? Совершенно случайно. Поправляли картинки на стене. – Честно говоря, несколько дней эта купюра провисела. Ее забрали только вчера, около полудня. – Кто? – Мужчина. Очень хорошо одетый. – Молодой или старый? – Лет сорока. Может быть, сорока пяти. Точно не скажу. Но человек во всех отношениях примечательный. – Примечательный? – Скажем, сразу внушающий уважение. Такие заглядывают к нам редко. Пьют кофе совсем в других местах. – Например? – Например, в ресторане «Мартин Берасатегу», если это вам о чем-то говорит. Упомянутое барменом название не вызвало у Субисарреты никаких ассоциаций, но, судя по всему, речь идет о чрезвычайно пафосном месте, стырить в нем чайные ложечки без последствий не получится. |