Книга Человек в витрине, страница 79 – Хьелль Ола Даль

— Ну да… а дальше прямо как в песне Барбры Стрейзанд «Какими мы были»?

— Примерно. Гро Хеге Вюллер переодевается и играет роль женщины, которая, как нам представляется, очень много значила для Фольке-Есперсена. По словам Вюллер, во время их встреч они играют сочиненную Есперсеном пьесу, больше похожую на импровизацию. Своего рода ритуал с хересом и Шубертом.

— Секса не было? — деловито поинтересовался Фристад.

— Об этом я даже не задумывался.

Фристад ухмыльнулся:

— Гунарстранна, ты что, пуританин?

Инспектор вздохнул:

— Ингрид Есперсен подтвердила, что Рейдар Фольке-Есперсен не был… как вы сами выразились… сексуально активен. Фрекен Вюллер подтверждает, что Есперсен без всякого стеснения говорил о своей… импотенции. У меня создалось впечатление, что с постельными забавами старик покончил.

— Значит, в дедушкиной аптечке не лежала виагра? — Фристад снова грубо загоготал.

Инспектор Гунарстранна глубоко вздохнул.

— Извини, — сказал Фристад, отсмеявшись.

— Забыл, на чем я остановился, — раздраженно заметил Гунарстранна.

— На портрете, — поспешил напомнить Фристад. — На снимке женщины, которую должна была играть Вюллер. Кто она?

— Ее зовут Амалье Брюн, но их отношения с Фольке-Есперсеном не до конца ясны.

— Наверное, он когда-то был в нее влюблен?

— Их отношения еще не до конца ясны, — устало повторил Гунарстранна и снял очки.

— Понятно… ну да. Переходи к убийству таксиста. Насколько я понимаю, у вас с Фрёликом теперь новая забота? Мало того что Фрёлику пришлось ночью в лютую стужу гулять у залива Бьёрвика…

Гунарстранна безучастно смотрел в лежащие на столе бумаги.

— Нет, так не пойдет, — возразил он. — Давай по порядку. Прежде чем Вюллер приезжает в контору убитого, Фольке-Есперсен звонит своему адвокату и просит ее аннулировать завещание.

— Завещание имеет отношение к делу? — с напускной веселостью спросил Фристад.

— Имеет, потому что по непонятным пока причинам Есперсен вдруг задумался о смерти.

— Кто из наследников выигрывает оттого, что старик аннулировал завещание?

Гунарстранна поднял руку, призывая своего собеседника к молчанию.

— Минуточку, — сказал он. — В тот же день Фольке-Есперсен звонил доктору Грете Лёуритсен, онкологу из клиники Уллевол. Она сообщила ему, что по результатам анализов у него обнаружили злокачественную опухоль. Кстати, это подтвердилось на вскрытии.

— Думаешь, он поэтому аннулировал завещание?

— Мы пока не знаем. Зато знаем, что вскоре после звонка в больницу Фольке-Есперсен связался с адвокатом.

— Что меняется от того, что старик аннулировал завещание?

— По-моему, ничего, ведь новое завещание так и не было составлено. По словам адвоката, — и я убедился в ее правоте, так как сам читал завещание, лишенное юридической силы, — последняя воля покойного заключалась в том, что он просто указал, кому какая вещь достанется. Нам известно, что Карстена Есперсена интересовал какой-то конкретный шкаф, но трудно поверить, что он убил отца из-за шкафа.

— Странно, — сказал Фристад. — Ужасно странно, — повторил он, глядя на стол.

— С последними часами покойного связаны две большие загадки, — сказал Гунарстранна. — А именно: его звонки фрекен Вюллер и адвокату.

— Но ведь он узнал, что скоро умрет…

— Уж если он взял на себя труд аннулировать первое завещание, то должен был составить новое. А он этого не сделал.

Фристад стряхнул пылинку с рукава.

— Ладно, продолжай!

Гунарстранна вздохнул.

— Совершенно очевидно, что показания Гро Хеге Вюллер играют ключевую роль. Ришар Экхольт живет в том же доме, что и Вюллер…

— Жил, — уточнил Фристад.

— Ну да, я в курсе, что он умер, — негромко и угрожающе отозвался Гунарстранна. — Может быть, перестанешь меня перебивать?

Фристад развел руками и промолчал.

— Итак, Экхольт был знакомым Вюллер и, очевидно, проявлял к ней интерес, но в связи они не состояли. Экхольт тринадцатого отвез Вюллер в Энсьё. В машине он попытался ее изнасиловать, но, по ее словам, потерпел неудачу.

— И ты ей веришь?

— Не знаю, зачем ей выдумывать. Она вбежала в подъезд. Фольке-Есперсен, как всегда, оставил для нее ключ от кабинета в почтовом ящике. В четверть шестого она отперла дверь конторы. Через час с небольшим она закончила свое… представление, и он вызвал такси по телефону. Машина приехала в шесть сорок две — я уточнил в диспетчерской. Садясь в такси, Вюллер заметила, что Экхольт никуда не уехал. Он караулил их в своей машине, стоящей у здания склада. Должно быть, он все это время ждал ее. Но она уехала в такси с Фольке-Есперсеном. По ее словам, после того, как Экхольт набросился на нее, ей неприятно было с ним общаться.

— Ясно. — Фристад жестом показал, чтобы Гунарстранна продолжал.

— Экхольт поехал за такси, в котором сидели Фольке-Есперсен и Вюллер. По словам Вюллер, она видела, как такси Экхольта проехало мимо, когда ее высадили у дома. Экхольт последовал за такси, в котором ехал домой Фольке-Есперсен.

Гунарстранна встал и подошел к стоящему рядом с зеркалом кулеру с водой «Имсдаль».

— У меня во рту пересохло, — пояснил он, наливая себе воду в пластиковый стаканчик.

— Значит, все свидетели утверждают, что Фольке-Есперсен вернулся домой на такси, которое остановилось у его дома на улице Томаса Хефтье в семь пятнадцать?

Гунарстранна выпил еще стакан воды и задумчиво посмотрел на донышко.

— Да, здесь показания сходятся.

— А там его ждал тот дикарь с хутора, Юнни Стокмо?

— Да.

— Он ведь, кажется, наш старый знакомый?

— Совершенно верно. У него две судимости: за укрывательство краденого и за контрабанду.

— Из-за чего у них счеты?

Гунарстранна снова сел.

— Стокмо допрашивал Фрёлик. На вопросы о разногласиях между ним и покойником Стокмо отвечал уклончиво. Единственное, что удалось из него вытянуть, — вопрос был связан с деньгами. Нам известно, что после разговора со Стокмо Фольке-Есперсен поднялся к себе в квартиру.

— По-моему, ты опросил и сына Стокмо?

— Стокмо-младший уверяет, что у них давнишняя вражда и его отец главным образом хотел восстановить справедливость. Все началось еще во время войны. Предположительно Есперсен обманул Харри Стокмо, отца Юнни Стокмо, отняв у него много денег. Во время войны Харри Стокмо тайком переводил беженцев через границу и как будто… — Гунарстранна изобразил указательными пальцами вопросительные знаки, — получал щедрые подарки от евреев, которых он переправлял в Швецию. Фольке-Есперсен, похоже, решил, что Стокмо обворовывал беженцев. Во всяком случае, продавать ценности после войны Стокмо боялся. Фольке-Есперсен вызвался стать посредником. Он продал ценности, но все вырученные деньги присвоил. Юнни обнаружил все сравнительно недавно — кажется, он наткнулся на старые квитанции и расписки. Вот почему он потребовал у Фольке-Есперсена расчета от имени своего покойного отца.