Книга Сиреневый ветер Парижа, страница 42 – Валерия Вербинина

Я пробормотала что-то о том, что хочу спать, и закрыла глаза, пару раз сладко зевнув. Моник села в кресло, положив на соседний столик пистолет.

Начиная с этого момента, я уже не думала о мести. Я прикидывала разные варианты, пытаясь просчитать свои действия после того, как освобожу руки. Так, сначала развязать ноги. А потом? Куда потом? Моя комната расположена на втором этаже; под окном, как я заметила, растет дерево. Черт с ним! Выйду через дверь и спущусь по лестнице, а там увидим. Главное — усыпить бдительность Моник и выбраться отсюда.

Вечерело. Я старалась дышать как можно ровнее, сквозь сомкнутые ресницы наблюдая за Моник. Помнится, что-то такое было описано у Дюма — Миледи так следила за своим тюремщиком Фелтоном, когда ее заточили в башню. Бедная Миледи! Мне почему-то всегда было ее жаль, несмотря на ее козни.

Голова Моник в кресле поникла. Неужели спит? Но нет, голова дернулась, и я увидела пытливый блеск глаз, устремленных на меня.

Внизу включили телевизор, потом выключили. «Засыпай, засыпай, засыпай», — про себя молила я Моник. Ее голова снова опустилась на грудь, и тогда — сердце частило, на лбу выступил пот — я стала осторожно выкручивать правую кисть из наручника.

Это было ужасно. Рука почти проходила, я медленно протаскивала ее, подвернув большой палец внутрь ладони, чтобы он не мешал, но вот наступил момент, и металл заскользил по коже, обдирая ее… Я зажмурилась, по щекам у меня текли слезы. Еще немного — и все, правая рука будет свободна.

Моник всхлипнула во сне и шевельнулась. Я подождала, пока она успокоится, но тут внизу затопали, загрохотали дверями, и моя стражница, вздрогнув, проснулась. Она протерла глаза и поудобнее уселась в кресле.

Если бы разочарование было океаном, я, вне всяких сомнений, оказалась бы в это мгновение на самом его дне. Быть так близко от победы — и промахнуться! Потерять свою жизнь, уникальную, единственную, неповторимую, — и все из-за того, что какая-то недобитая террористка оказалась чересчур похожа на меня, а я попалась ей на глаза, и она решила воспользоваться этим сходством, из-за того что я попала в переделку, из которой мне не выбраться… Я готова была выть от отчаяния.

–Однако темновато, — заметила Моник и зажгла свет. Ее рука еще лежала на выключателе, когда на пороге возник Филипп.

–Собирайтесь, — коротко приказал он.

–Уже? — искренне удивилась Моник.

–Ты бы на часы поглядела, — буркнул он в ответ.

Моник охнула, нырнула в шкаф, выудила оттуда видавший виды синий джемпер и стала натягивать его на себя.

–Как она? — спросил Филипп, кивая на меня.

–Нормально, — отозвалась Моник, пожимая плечами.

–Нормально? — Филипп подошел ближе и увидел кровь на моем правом запястье. — Ты это что придумала, а? — спросил он и дал мне подзатыльник. — Сбежать хотела? А ты небось дрыхла! — рявкнул он на Моник. — Что бы мы, интересно, делали, если бы ей удалось скрыться, а? Она же чуть не освободилась от наручников!

–Ладно, ладно, — проворчала Моник, — но ведь ничего же не произошло, так ведь? Из-за чего весь сыр-бор?

–Отцепи ее от кровати, — приказал Филипп и вынул пистолет. — Теперь я сам буду за ней следить.

–Да ради бога, — фыркнула Моник.

Одна пара наручников сковывала мои руки, другая одним кольцом была закреплена на стойке кровати, а другим — на цепочке первых наручников, не давая мне пошевелиться. Моник сняла наручники, которые удерживали меня на кровати, и я кое-как села.

–Только без глупостей, — сказал Филипп.

Нет, он все-таки был сволочью, потому что после этих слов ткнул меня кулаком в раненое плечо. Я взвыла и сползла на пол.

–Вставай, — велел Филипп, направив на меня пистолет.

Я повиновалась без особой радости. Ноги затекли, и я едва не упала.

–Развяжи ей ноги, — распорядился Филипп.

Моник вытащила складной нож, щелкнула лезвием и перерезала веревки.

–Шагай, — велел Филипп, неприятно ткнув мне дулом между лопаток.

Кое-как переставляя ноги, я вышла из комнаты. Филипп следовал за мной по пятам, и я затылком чувствовала его дыхание. Моник замыкала шествие.

–Ничего у тебя не выйдет, — сказала я Филиппу, когда мы спускались по лестнице.

–Это ты о чем? — настороженно спросил он.

–О двадцати миллионах, о чем же еще, — отозвалась я. — Думаешь, Принц такой дурак, чтобы тебе их отдать? Он заберет меня, прикончит тебя и твоих дружков, и на этом все закончится.

–Не мели чепухи, — огрызнулся Филипп, но по выражению его лица я поняла, что мои слова заставили его призадуматься.

–Уж я-то его хорошо знаю, — насмешливо продолжала я. — Он уже поступал так прежде, когда дураки вроде тебя предоставляли ему удобный случай. Почему ты думаешь, что с тобой все будет по-другому?

По правде говоря, я понятия не имела о том, как Макс поступал прежде, но, раз я являлась когда-то его подружкой, то могла быть в курсе таких вещей, которые мало кому известны. Мой уверенный тон тоже сыграл свою роль.

–А ведь правда, — пробормотала Моник. — Я тоже слышала что-то об этом.

–На твоем месте, — добила я Филиппа, — я бы смотрела в оба, прежде чем что-то сделать. Надо быть последним кретином, чтобы доверять Максу или его людям, когда речь идет о таких деньгах.

–Не учи меня, — отрезал Филипп и ткнул меня дулом в спину. — Вперед! Мы должны быть на месте в полночь.

Во дворе нас ждала машина. За рулем сидел молчаливый брюнет, имени которого я так никогда и не узнала. Меня затолкали на заднее сиденье, между Филиппом и Моник. На переднем поместились Лукас, тащивший с собой два «калашникова», и шофер.

–Зачем тебе два автомата, идиот? — спросил он у Лукаса. — Одного вполне хватит. Ты же не в кино.

–Я могу стрелять с двух рук, — обиделся Лукас. Судя по его серьезному лицу, он смотрел слишком много боевиков.

–Ага, и отстрелить себе то, что висит, — насмешливо заметил шофер и сплюнул через открытое боковое стекло.

Филипп, сосредоточенно нахмурившись, о чем-то размышлял.

–Все-таки он прав, оружие нам точно не помешает, — сказал он. — Моник!

Моник кивнула, вылезла из машины и вскоре вернулась с двумя сверкающими пистолетами и десятком запасных обойм к ним.

–Так-то лучше, — одобрительно заметила я.

–Заткнись, — сурово бросил Филипп. — Трогай.

Свет фар стелился по дороге. Как призраки, мимо проносились деревья и отдельные дома.

В машине царило молчание. Кажется, мы добрались до места, не обменявшись даже парой слов.

–Здесь, — сказал шофер.

Свет фар скользнул по большому, очевидно, давно заброшенному зданию то ли завода, то ли какого-то склада. Слева и справа тянулись заборы, в некоторых местах прерываемые железными воротами, которые давно проржавели.