Онлайн книга «Боже мой, какая прелесть!»
– Нет, – как-то сдулся мой крикун, но продолжил стоять на своем: – Это был он. У Лизы голос всегда меняется, когда она с ним разговаривает. Только с ним! Я знаю. С ним, и ни с кем другим! – Хорошо. Допустим, твоей тете позвонил Анатолий Андреевич Коновалов. Что было дальше? – Она вышла. Сказала мне собираться и велела ждать ее уже в одежде. Мы на электричку торопились. – Понятно. Тетя вышла из дома и пошла – куда? – Не знаю, – буркнул мальчик и повесил голову. – Я в окно не смотрел. Она ушла. А я ждал, ждал… Потом во двор спустился, смотрю, а у гаражей народ толпится, – мальчик говорил все тише и тише, – и тетя Лиза лежит… Ее машина сбила… Насмерть. Возле гаражей во дворе дома? Насмерть? Верится с трудом. Для того чтобы человек погиб, нужна приличная скорость. – Антон, а как получилось, что тетю сбила машина не на проезжей части, а во дворе? У вас под окнами автотрек? Мальчик печально покачал головой: – Нет, какой автотрек. Большой гаражный ко оператив, а к нему дорога. Длинная. С одной стороны гаражные задники, с другой – кусты. Понятно, разогнаться можно. – И почему твоя тетя оказалась на этой дороге? – А вот потому! Он всегда к ней туда приезжает, если мы дома! – Мы – это кто? – Я или мамка! – Ты живешь с тетей и мамой? – Нет, – буркнул мальчик. – Я живу с мамой в Ярославле, в Москву мы к тетке приезжали. – Понятно. Ты приехал на каникулы. А где твоя мама? В Ярославле? – Да не на каникулы я приехал! – с мольбой в голосе, видимо устав от бесконечных вопросов еще в милиции, воскликнул Антон. – Я на сборы приехал! В ЦСКА! Я подняла брови: – Ты спортсмен? Вот почему в мальчике я увидела нечто знакомое. Детей-спортсменов я узнаю сразу. – Да, хоккеист! – Ого. И тебя пригласили в ЦСКА? – тоном «надо же, как повезло» высказалась я, пытаясь напомнить ребенку, что в его жизни много чего хорошего. – В ЦСКА, – фыркнул Антон. – Понимала бы чего… Я праворукий центр из Ярославля. Форвард первого звена. Если б не мамкина операция, только бы они тут меня и видели! – Подожди, подожди, – проговорила я. – В мои времена приглашение в московские клубы много значило. – Вспомнила, – усмехнулся центрфорвард. – Когда это было? При царе Горохе? У нас, – с гордостью заявил мальчишка, – лучшая хоккейная школа в стране. Если б не мамкина операция, фиг бы я в вашу Москву приехал. Спорить с куликом, поющим о своем болоте, я не стала. Спросила сердобольно: – А что, операция тяжелая? – Угу, – потупился маленький хоккеист, – в Ярославле таких не делают. Только здесь в кардиоцентре, и то очередь… Мамка пока в Ярославле, дома, вызова дожидается… Бедный, бедный, бедный. Мальчики, у которых болеют мамы, рано взрослеют и рано начинают чувствовать ответственность за все. О папе Антон даже не упомянул, а я не отважилась спрашивать. И так ясно – мама и Антон, Антон и мама. И называет он ее «мамкой» не с грубостью, а со щемящей душу, немного вызывающей нежностью. Как рано выросший ребенок. – Пей, Антоша, чай, а то совсем остынет. Мальчик послушно взял чашку, отхлебнул и, покосившись на окно, где виднелась коноваловская крыша, сказал: – Он как… тебя заставил? Похоже, маленький гость проникся ко мне доверием. – Нет, Антон, не заставлял. Я сама дура. – Не знала, что он… Что он… – Да, Антон, о том, что он убийца, конечно, не знала. Могла догадаться, но… – Вы спите вместе? Ого. Какая недетская прозорливость. Но не тот случай. – Нет, мы только соседи. – Тогда почему?! – поставив чашку на стол, спросил Антон. – Почему ты обманула милиционеров?! Во-первых, могла бы сказать я, он разбил машину, денег на починку которой у меня нет. (Скорее всего, Анатолий Андреевич пытался повторным столкновением скрыть следы первой аварии, когда погибла тетя Лиза.) А во-вторых, я жадная. Но этого говорить не стоит. Зачем лишать ребенка иллюзий. – Он пришел ко мне с милицией, я растерялась… Ну и сказала, как он все подстроил… В общем, прости, Антон. Так получилось. – Но теперь ты пойдешь со мной в милицию?! Расскажешь все, как было! – Пойду, – ни секунды не сомневаясь, кивнула я. Какие могут быть сомнения, когда рядом, с совсем больными глазами, страдает маленький человек. Честный, открытый, совершенно не испорченный мальчик… Как я когда-то… – Но только не сегодня. Сейчас вечер, рабочий день и у милиционеров закончен. Но завтра, завтра мы пойдем вместе. Обещаю. – Нет, сегодня! У меня телефон лейтенанта Сережи есть! Он мне про тебя рассказал и что ты дала Коновалову это… алиби, вот! Но если все получится, то он сразу сюда приедет! Он обещал! «Получится», значит. Ну и хитрец лейтенант этот. Натравил на меня маленького родственника погибшей, использовал в игре детскую карту… Ну и ловкач. А казался таким милым и незаметным… – Так, получается, это лейтенант тебя направил, – оттягивая момент принятия решения, про бормотала я. – А капитан… – Стрельцов на пенсию собрался, – перебил меня мальчик. – Ему все глубоко фиолетово. Последний месяц трубит. – И с надеждой заглянул в глаза: – Так я звоню? А? Сергей приедет, он обещал… Господи, как же мне не хотелось всем этим заниматься! Давать показания, краснея, оправдывать прежнее вранье, доставать часы из канистры… Нет, безусловно, я расскажу всю правду. Но… – Антон, давай оставим все до завтра. – Но почему?! – Мальчишка подскочил с дивана. – Чего тянуть?! – Да потому, что Коновалов мне машину чинит! – не хуже центрфорварда заорала я. – Сам разбил, сам чинит! Понимаешь?! У меня денег на ремонт машины нет! – Эх ты… Антон стоял надо мной. Маленький, взъерошенный и обиженный снова. Смотрел сверху вниз и презирал. Я схватила его за руку и с силой стиснула ладонь: – Антон, я обещаю, обещаю. Завтра мы пойдем в милицию. Я все расскажу. Все, как было. Но сегодня… Сегодня Коновалов сказал – через два дня машина будет как новенькая! Давай подождем до завтра! Ничего не изменится! Мальчик вырвал пальцы из моего кулака, отошел к окну и надулся. Боже, как все запутано! Я могу избавить его от муки ожидания, могу добиться справедливости… Но и сама понимаю – я права! Один день ничего не решает! Завтра к вечеру мне пригонят «рено», и пусть капитан Стрельцов с лейтенантом Сережей арестовывают соседа на здоровье. |