Онлайн книга «Фильма пятая. Фильма шестая»
|
Еще один балл в пользу подпоручика Романова, подумала она в школьных терминах. Его оценка повышается с «хорошо» до «отлично». Как странно: тот, кого ты считала жалким клопом, оказывается живым человеком, способным на сильные поступки. Из-за этого случившееся стократно ужасней. Такую занозу из памяти легко не выдернешь. Она спохватилась, что терзается не из-за главного – не из-за своего провала, а из-за ерунды, мелочи. Подумаешь, кто-то с кем-то поскрипел кроватными пружинами – к Делу это не имеет никакого отношения. Но для меня имеет, ответила себе она. И для Опанаса. Не то, что «поскрипела», а что заноза в сердце осталась. Как ему об этом рассказать? Но и умолчать нельзя… Через подземный ход она шла на подгибающихся ногах, готовая ко всему. Сейчас он спросит… Нет, просто взглянет на нее, и всё сразу поймет. Упреков, конечно, не будет. Он ведь сам ей это поручил. Можно представить, чего стоило ему ожидание… Дойдя до погреба, Мавка остановилась, чтобы собраться с силами. Она знала, как всё произойдет. Опанас выслушает ее отчет. Сухо поблагодарит за важные сведения. Обязательно скажет что-нибудь про ее самоотверженность и про то, как сильно она помогла Делу. Наверное, еще и руку пожмет. Этого рукопожатия она страшилась больше всего. Оно будет означать, что главное меж ними кончено. Навсегда… Наверху откинулся квадратный люк, вниз пролился неяркий свет. – Нимец, ты? – донесся тихий голос Опанаса. – Это я… Он быстро спустился по лесенке, прикрыв за собой дверцу. В руке у него была керосиновая лампа, за поясом револьвер. – Почему ты? Я же запретил… Она молчала, опустив глаза. Сейчас спросит: «Было?» – Черт тебя подери! Я ведь предупредил, тебе здесь появляться нельзя! За тобой слежка! – Нет слежки. Я проверила… Опанас раздраженно взял ее за подбородок, поднял лицо к свету. Сейчас увидит глаза, и всё поймет… Она зажмурилась. – Что ты молчишь? – нервно сказал он. – Я тут, как на иголках… Ты раскусила Романова? Что он за фрукт? Простак или хитрец? И почему не пришел Нимец? Ему наплевать! Он об этом и не думал! Мавка открыла глаза и увидела, что не ошибается. Терзающийся ревностью мужчина так не смотрел бы. Во взгляде Опанаса читались лишь нетерпение и требовательность. Только что внутри у нее всё трепетало, жгло, саднило. И вдруг стало холодно, бесчувственно. – Да проснись ты! Отвечай! Ну, она и проснулась. Как после долгого горячечного сна. Поглядела на стоящего перед ней усатого настырного мужчину, словно никогда раньше его не видела. – Нимец убит. Романов его застрелил. – Проклятье! Так я и знал! «Дурочку» подкинули! – Он тряхнул ее за плечо. – Говори, не молчи! Как это случилось? И, главное, почему тебя отпустили? Ты точно не привела хвоста? Грубый, хищный, чужой, подумала она. И вдруг, неожиданно для самой себя, наврала: – Это произошло случайно. По недоразумению. Я заваривала чай, а болван Романов взял да зажег красную лампаду. Захотелось ему пущей интимности… Ужаснулась: что я несу? И замерла – вот сейчас он скривится на слово «интимность» и наконец спросит. Но Опанас упустил свой последний шанс. – Холера! Всего не предусмотришь! И Нимец решил, что это сигнал? Понятно. Что было потом? – Русский вышел во двор, до ветра. Я всё еще с самоваром возилась… Вдруг – выстрелы. Два. – Я их слышал. – Романов решил, что на него накинулся какой-то мой воздыхатель. Из ревности. Я не перечила. Да, говорю, ходил за мной полоумный какой-то, проходу не давал. – И он поверил? – Почему нет? Разве я не способна внушать безумную страсть? – Она улыбнулась презрительно – презрение адресовалось Опанасу, а он и не понял. – Значит, подпоручик глуп? – Как пробка. Я ему говорю: спрячь труп, сейчас патруль прибежит. Этот инцидент повредит твоей службе и моей репутации. Знаешь, что он сделал? – Что? – Кинул Нимца в отхожую яму. Опанас только головой покачал. – А дальше? – От патруля он избавился быстро. Сказал, что учит меня стрелять из пистолета по горшкам. Показал удостоверение контрразведчика – они ушли. – Буффонада какая-то. Но выстрелы были давно, в третьем часу ночи. Что было после? – Всё, – с многозначительной улыбкой ответила она. – Всё, чего ты хотел. Ну-ка, что он на это? Удивился: – После убийства у вас хватило куражу на любовные утехи? Мавка зло рассмеялась. – Романов так перья распустил. Как же, герой – одолел соперника. Самец-победитель. Вот теперь он ее поцеловал – деловито. – Умница ты у меня. Довела дело до конца. Разъяснила ты подпоручика? – Там нечего разъяснять. Парень он храбрый, ловкий. И кобель первоклассный… Опанас на это и глазом не моргнул. Ей, правда, было уже все равно – моргнет, не моргнет. – Но дубина дубиной. Говорю тебе со всей определенностью: этой дурьей башке ни за что не поручат вести важное дело. Исключено. – Уверена? На сто процентов? – На двести. Тут он обнял ее по-настоящему, стал целовать, даже предпринял попытку повалить на топчан, где давеча они предавались страсти. – Пусти, – сказала Мавка. – А то меня вытошнит. Он не очень-то и настаивал. – Бедняжка, что ты вынесла… – У самого глаза прищуренные, смотрят в сторону. О другом думает. – Но это было не напрасно. Теперь русские у нас вот где! Он потряс кулаком, но его мысль уже бежала дальше. – Нимца нет. Значит, не будет и обратной эстафеты. По уговору в этом случае пришлют дублера-инспектора, через двое суток. Сидеть без дела я не стану… Скажи-ка, кохана, – Опанас ласково погладил ее по волосам, – а на что, по-твоему, можно взять этого Романова? – Ты хочешь его завербовать? – удивилась Мавка. – Офицера русской контрразведки? – Попытка не пытка. – Опанас азартно улыбался. – Раз он способен втихомолку спустить соперника в выгребную яму, да еще хвастлив и глуп… Неплохой материал для вербовки. Что посоветуешь? Ты по Романову теперь специалистка. Деньги? Она смотрела на него с мстительной усмешкой. Ловец человеческих душ! Попадись на собственный крючок! |