Онлайн книга «Жребий Салема»
|
– А как долго вы намереваетесь пробыть в Джерусалемс-Лоте, Бен? – вежливо поинтересовалась Энн. – Пока не закончу книгу, – ответил тот. – А там – будет видно. Тут так чудесно дышится, особенно по утрам! – Он улыбнулся, глядя ей в глаза. – Но могу и задержаться. Она улыбнулась в ответ. – Зимой тут холодно, Бен. И даже очень. Вернулась Сьюзен в легком жакете, наброшенном на плечи. – Готов? Я хочу шоколада, только боюсь располнеть. – Тебе это не грозит, – заверил он и повернулся к ее родителям. – Еще раз большое спасибо. – Приходи еще, – пригласил Билл. – Да хоть завтра вечером. Прихвати с собой упаковку пива, и мы вместе посмотрим бейсбол и посмеемся над игрой этого чертова Карла Ястржемски. – Посмеяться можно, – отозвался Бен, – только будет ли нам до смеха после второй подачи? Подходя к калитке, они все еще слышали раскатистый смех Билла. 2 – Вообще-то мне не хочется идти к Спенсеру, – сказала Сьюзен, пока они шли вниз по дороге. – Давай пойдем в парк. – А как насчет грабителей, леди? – поинтересовался Бен, имитируя акцент жителей Бронкса. – В нашем городе все грабители должны быть дома не позже семи. Распоряжение городских властей. А сейчас три минуты девятого. – На улице уже стало темно, и их тени под светом фонарей то вытягивались, то уменьшались. – Надо же, какие у вас сговорчивые грабители! – восхитился Бен. – И с наступлением темноты в парке никого нет? – Иногда туда заглядывают подростки, чтобы приятно провести время, если нет денег на кино в машине. – Сьюзен многозначительно подмигнула. – Так что, если заметишь в кустах какое-то движение, лучше отвернуться. Они вошли в парк через западный вход напротив здания муниципалитета. В парке было сумрачно и немного загадочно, извилистые бетонные дорожки петляли под кронами деревьев, а на тихой поверхности пруда поблескивал отраженный свет фонарей. Если в парке и были посетители, Бен никого не заметил. Они прошли мимо Мемориала павшим героям с длинным списком имен – от Войны за независимость до Вьетнама: шесть новых фамилий блестели медью, словно свежие раны. Бен подумал, что город носит неправильное имя – его следовало назвать Временем. И словно в продолжение мысли он невольно обернулся и посмотрел через плечо на Марстен-Хаус, но его заслоняло здание муниципалитета. Перехватив его взгляд, Сьюзен нахмурилась. Расстелив на траве куртку и жакет (садовые скамейки были с презрением отвергнуты без обсуждения), они опустились на землю. – Мама говорит, что о тебе справлялся Паркинс Гиллеспи, – сообщила Сьюзен. – Как обычно, во всем виноват новенький? – Да уж! Констебль – колоритная личность, – отозвался Бен. – Мама тебя уже заочно осудила и признала виновным. – Несмотря на шутливый тон, в ее голосе звучала тревога. – Она не очень-то меня жалует, так ведь? – Не очень, – подтвердила Сьюзен. – Почему-то она сразу тебя невзлюбила. Мне очень жаль. – Не страшно, – отозвался он. – Зато с отцом мы отлично поладили. – С отцом? – улыбнулась Сьюзен. – Он разбирается в людях. Она снова стала серьезной. – А о чем твоя новая книга? – Пока трудно сказать. – Бен скинул туфли и провел босыми ступнями по влажной траве. – Не хочешь говорить? – Нет, дело совсем не в этом! – К своему удивлению, он вдруг поймал себя на мысли, что не лукавит. Для него написание книги было всегда подобно заботе о слабом ребенке, которого надо всячески оберегать и защищать от излишнего внимания. В свое время он отказывался рассказывать Миранде о «Дочери Конвея» и «Воздушном танце», хотя та и изнывала от любопытства. Но Сьюзен – другое дело. Миранда выпытывала, и ее вопросы больше смахивали на допрос. – Дай-ка мне сообразить, как получше это сформулировать, – пояснил он. – А пока ты соображаешь, можешь меня поцеловать? – поинтересовалась она, откидываясь на спину. Бен невольно задержал взгляд на короткой юбке, подстегивавшей воображение, и мягко заметил: – Мне кажется, я тогда не смогу сосредоточиться. – Давай проверим. Бен наклонился и поцеловал ее, положив руку на талию. Сьюзен встретила его губы жадно и накрыла его руки своими ладонями. Он впервые почувствовал, как она подалась вперед и ищет его язык своим. От мягкого шуршания юбки у него застучала в висках кровь. Он скользнул рукой вверх, и она выгнулась, упираясь полной и упругой грудью ему в ладонь. Он уже во второй раз за время знакомства с ней почувствовал себя бесшабашным шестнадцатилетним подростком, перед которым открыты все дороги и ничто не омрачает будущего. – Бен? – Да? – Люби меня. Ты этого хочешь? – Да, – ответил он. – Хочу. – Прямо здесь, на траве, – попросила она. – Да. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами – в темноте зрачки казались просто огромными. – Сделай мне хорошо. – Постараюсь. – И не спеши. Вот так, медленно… Их тени сплелись в темноте. – О, Сьюзен! О Господи!.. 3 Они брели по парку сначала бесцельно, а потом свернули к Брок-стрит. – Ты жалеешь? – спросил он. Она подняла на него глаза и искренне улыбнулась. – Нет. Я рада. – Хорошо. Они шли, держась за руки, и молчали, думая каждый о своем. – А книга? – вдруг спохватилась Сьюзен. – Ты же обещал о ней рассказать, пока мы так приятно не отвлеклись на другое. – Эта книга – о Марстен-Хаусе, – медленно проговорил Бен. – Вообще-то я собирался написать о городе, а не о доме, но, похоже, сам себя обманывал. Знаешь, я ведь специально изучал жизнь Хьюби Марстена. Он был настоящим гангстером, а транспортная компания служила всего лишь прикрытием. Она изумленно на него посмотрела: – Как ты это узнал? – Кое-что от бостонской полиции, но в основном от женщины по имени Минелла Кори, сестры его жены Бэрди Марстен. Ей сейчас семьдесят девять, и она не помнит, что ела на завтрак, но зато отлично помнит все, что происходило до 1940 года. – И она тебе рассказала… – Все, что знала. Сейчас она живет в доме для престарелых в Нью-Хэмпшире, и ее рассказы уже многие годы никому не интересны. Я спросил у нее, действительно ли Хьюби Марстен был наемным убийцей в Бостонском округе, как считала полиция, и она согласно кивнула. Я поинтересовался, сколько на его счету жертв, и она, растопырив пальцы, несколько раз махнула руками у меня перед глазами. «Сколько это, по-вашему?» – спросила она. |