Онлайн книга «Будь моей ведьмой»
|
— Ильева, — Никитос Сухов, наш староста, подошел, встал перед партой, — ты вообще как? — Мм, — стараемся не улыбаться, — Никит, прости, что меня два дня не было, я… — Да забей, — отмахнулся Сухов, — ты в команде Георгия Денисовича, вам вечно послабления. Я о другом… — парень смутился, а затем осторожно: — Ты… со Стужевым?! И взгляд такой — сочувствующий! Отвечать мне не хотелось. К счастью, появилась преподаватель, и Сухов торопливо ретировался на свое место. А я осталась наедине с невеселыми мыслями… мда, я как-то совсем не подумала, что ждет меня в универе. Потом вспомнила, что ждет меня дома, и реакция одногруппников волновать перестала совершенно. Чувствую себя влюбленной дурой. Совсем влюбленной, окончательно просто. Но очень-очень счастливой. Как-то ненароком вспомнилась вчерашняя ночь, наши безумные танцы, наш первый рассвет… — Ильева, — окрик Ирины Владимировны заставил вернуться в реальность, — записываем, Ильева! «Стужева» — подумала я и взялась за ведение конспекта. Писать не хотелось совершенно, мысли постоянно, неизменно и вечно возвращались к одной злодейски-обаятельной няшке с сине-серыми глазами и улыбка не сходила с лица, хотя уже все скулы болели. И как-то совсем мне было не до истории Государства и Права. Вообще. Пара прошла ни шатко ни валко, я половину пропустила мимо ушей, и когда зазвенел звонок, подумала только об одном — написать Стужеву или позвонить? Серьезный выбор, да, сама от себя улыбаюсь. В итоге написала маме, что у меня все замечательно и буду вечером с… мужем. От мамы мгновенно пришел вопрос: «Ты где?» — «В универе, на парах, делаю вид, что учусь, а не в облаках витаю». «А ты витаешь?!» — очень удивленный вопрос. «Кажется — да, или парю, сложно разобраться, но одно из двух точно». Ответа от мамы не дождалась, так как в следующий миг передо мной возникла пластиковая тарелочка с чизкейком и чашечка с кофе, и цветочек орхидеи на тарелочке рядом с чашечкой, а еще кто-то очень любимым голосом промурлыкал: — Я тут вспомнил, что вы ничего не съели за завтраком, госпожа Стужева. — Да не до еды было, господин Стужев, — ответила я, запрокинув голову. Теплые, нежные и такие жадные губы мгновенно накрыли мои. Секунд на тридцать, после чего, чмокнув меня в носик, Саша уселся на парту и скомандовал мне: — Завтракай, гастрит женщину не красит. Я достала влажную салфетку, вытерла руки и взяла тарелочку с пироженкой. — В учебной части был, — отчитался Князь. — Георгий Денисович ждет нас после пары, так что учись спокойно, Маргош, потом смотаемся по делам, потом к твоим, — он улыбнулся и протянул радостно-предвкушающе: — Потом домо-о-о-ой. — Можно начать с последнего пункта, пожалуйста, — занудным тоном протянула я. Стужев улыбнулся шире, подался ко мне и прошептал: — Ну если ты настаиваешь… Наваждение какое-то! Он, его голос, этот взгляд завораживающий и… — Я ем, — капризно заявила мужу. — Кушай-кушай. — Он снова вальяжно уселся прямо на парте. Потом огляделся и невинно поинтересовался: — А что это ваши такие пришибленные сегодня? Даже оглядываться не хотела, я почему-то так и подумала, что все остались сидеть по местам, а тишина, потому что внимают каждому слову. — Это не пришибленность, Саш, это шок, — прошептала только для него. — Да? — изумился он, даже не пытаясь говорить тихо. — С чего бы? Жуя вкуснятинку творожную, отложила тарелку, полезла в рюкзак, достала зеркальце, открыла, протянула Стужеву, так чтобы он собственное изображение узрел. — Ну? — не понял Князь самого прямого из намеков. Я прожевала, сглотнула, запила кофе и пояснила, но тоже шепотом: — Понимаешь, ты и со мной. — Он не понимал, он, чуть вскинув левую бровь, со смесью непонимания и недоумения смотрел на меня. — Со мной, — поясняю повторно, левая бровь вскинулась чуть выше, — и чизкейк принес… с цветочком… Я-то говорила шепотом, а вот Князь у нас без тормозов и потому спокойно, отнюдь не тихо и совсем не заботясь о психическом здоровье окружающих, переспросил: — А что такого шокирующего в том, что я о любимой жене забочусь? Кто-то грохнулся вместе со стулом. Стужев на этого кого-то с сомнением глянул, а я, уже понимая, что сейчас будет, беспомощно прошептала: — Ключевое слово — жене. Хотя… — с сомнением на него взглянула, — любимой, говоришь? А что, нелюбимые тоже есть?! На это Князь вполне сурово пригрозил: — Покусаю. Но я, доедая пирожное, задумчиво продолжила: — Надо было вчера твой паспорт глянуть, а вдруг там еще печати имеются? — И не только за попу, — продолжил бесполезное дело с угрозами Стужев. Молча доела, отложила пустую тарелку и ложечку, взяла кофе. Молча. — Я первый раз женился, серьезно, — обиженно сказал Князь. Надо было смолчать, но: — Да я так и поняла, — мило улыбнулась супругу. — Уровень организации свадебного торжества сказал о многом. Замер, губы сжал, а в глазах смешинки. — Ну, Ритуська, ну ты и вредина. — Стужев спрыгнул с парты, забрал пустую тарелку. Нагнулся, поцеловал и напомнил: — Зайду после пары. — Хорошо, милый, — нежно ответила я. Улыбнулся и ушел, счастливый такой. Мы с кофе тоже такие счастливые были, и даже прозвеневший звонок настроения ничуть не испортил, и появившаяся Ирина Владимировна, и взгляды отовсюду! Да вообще состояние улетное. А еще чувствовался тонкий аромат орхидеи. Недолго я улыбалась. — Ильева, — Ирина Владимировна прошла, встала за кафедрой и, пристально глядя на меня, продолжила: — Мне тут в учебной части сообщили, что у некоторых фамилия поменялась… Это правда? Под проницательным взглядом поверх очков ни врать, ни увиливать не вышло бы, и я просто молча кивнула. — Стужева?! — полувопросительно-полуутвердительно произнесла Ирина Владимировна. Снова кивнула. И на меня с таким сочувствием посмотрели! Стоило бы, наверное, смолчать, но я не выдержала и решительно сказала: — Нормальный он парень. На меня такой взгляд бросили, что даже нехорошо стало. — Куда твои родители смотрели? — только и сказала Ирина Владимировна, а затем вернулась к лекции. Я не писала ничего. Не могла просто. Барабанила ручкой по столу, гипнотизировала взглядом цветочек и… и гнала прочь от себя страшные мысли. Страшные, пугающие… ага, про характер поганый. Но характер у Князя действительно отвратительный, с этим даже я спорить не буду, злобный, авторитарный, на всех наплевательский и без тормозов. Знаем, все знаем. Сочувствую ли я себе? Пока не очень. Пока состояние такое: обзывается — шок. И где-то неверие в происходящее, но в то же время я все больше чувствовала себя счастливой. Очень счастливой. Мне так хорошо, спокойно и светло еще никогда не было. И ни с кем. А то что характер у него такой, так и у меня не сахар и… |