Онлайн книга «Земля обетованная»
– Просто скажи мне, что ты этого не делал, – говорит она. – Я не делал этого! Ничего не делал! – Кассета, Бирс. Мы видели запись. – Я не могу этого объяснить. Я же себя знаю. Я задумываюсь. Большой вопрос, самый большой, который люди задавали мне на протяжении двух десятилетий, формируется в ее мозгу. Я знаю это. Понимаю, что скажу. – Ты знаешь, что не делал ничего подобного? – спрашивает она, и в комнате наступает тишина, потому что они понимают, и в том числе мертвый Маккендрик, каким должен быть мой ответ. Он всегда был таким. – О господи, Элис, – шепчу я в изнеможении. – Сколько раз мне нужно повторять это? Людям, которых ненавижу. Людям, которых люблю. Не помню. Я не… Закрываю глаза. Теперь уже все равно. – Убей меня за мою глупость. За то, что ничего не подозревал. Но только не за убийство. Если не веришь мне, делай что хочешь. Правда… Надо сказать что-то важное, хотя и не знаю что. «С последними словами, наверное, всегда так получается», – думаю я. – Правда… Я начинаю говорить, в мои ноздри вливается запах сухого дерева и крови Маккендрика. Запах этот такой сильный, что я начинаю дрожать. – Правда, – повторяю я, и никто меня не слышит, даже я сам, потому что на меня обрушилась волна – быстрая, горячая и злая, ревущая и сокрушительная. В мой мозг ворвался мир, без конца и без края. Его нельзя будет засунуть обратно, в тесное пространство моей головы, в котором он томился долгие годы. Передо мной тот полдень. Я оставляю машину в гараже и иду в сад. Слышу голоса. Сердитые голоса. Спорят Мириам и Рики. Жарко. Я устал. Чувствую себя дураком после долгих часов, проведенных у пустого здания. Бесполезная работа. Работа, которую я терпеть не могу. Я вижу, как Рики бьет кулачками по ее коленям. Он орет, а я смотрю на них. Голова становится тяжелой: передо мной то, чего я раньше никогда не видел. Это же моя семья, мы все любим друг друга. Такие вещи не могут происходить в любящей семье. – Рики, – говорю я, и он перестает тузить кулаками, льнет к моим ногам, плачет. Я смотрю на Мириам и вижу в ее лице то, чего не узнаю. Она в ярости. Злится на мальчика. И на меня – за то, что я вмешиваюсь. – Ты почему так рано? – в ее голосе мне слышится осуждение. Жена в пыли и в паутине. Должно быть, делала что-то в подвале. В последнее время она туда зачастила. – Мне надоело попусту пялиться на дом. А что случилось? – Плохая мама, мама плохая, – кричит Рики и снова пытается ударить ее маленькими тугими кулачками. Я останавливаю его, оттаскиваю назад, нагибаюсь и заглядываю ему в глаза. Вижу, что сынишка страшно разгневан. Это для меня новость. – Она сказала, что мы пойдем в кино! – кричит он мне. – Послушай, Рики, иногда взрослые обещают что-то, а потом откладывают. Такова жизнь. – Она просила сказать тебе, что мы туда ходили. – Знаешь, я… В голове пусто. Не знаю, что сказать. Не понимаю, что происходит. Мириам хватает Рики за волосы. – Иди в свою комнату, ублюдок, – орет на него Мириам. – Марш в свою комнату. Живо! Я моргаю. Она бьет его. Довольно сильно, по бледному личику. Рики снова заливается слезами, кричит, а потом пускается бежать по переросшей траве, мимо разбросанных игрушек, мимо велосипеда, купленного в секонд-хэнде, потому что денег на новый велосипед у нас не было. Он бежит в дом и плачет, плачет всю дорогу. Вбегает в кухню и устремляется вверх по лестнице. Я поднимаю глаза. Занавески его комнаты быстро отдергиваются. На нее, а не на меня слетают злые, горькие слова. Затем наступает тишина. На крыше птицы. На нас смотрят три вороны. Это словно дурной сон. Или возвращение в место, которое выглядит как дом, пахнет как дом, и люди в нем вроде бы родные, но все не так, все чужое. Не так, как должно быть. Она напряжена, вид усталый. Лицо осунулось. На ней белая рубашка и темные запылившиеся слаксы. Я невольно думаю: «Она одевается так, когда мы куда-то выходим». Это бывает нечасто, и мне становится стыдно от этой мысли. Волосы у нее в беспорядке. Это я тоже вижу нечасто. – Ты сегодня рано, – снова говорит она. – Что, трудно было позвонить? – Я живу здесь, – говорю я мягко. – Я – тоже. Просто… Она думает, что сказать. – Я тоже думал, что вы с Рики пойдете в кино. – Пи-Ви Херман, [16] – с презрением говорит она. – Я решила приберечь это приятное приключение для тебя. Хотя, когда ты соберешься, этот шедевр сойдет с экранов. – Мириам… – Не время. Мне нужно уйти. – Куда? – В одно место. – Когда? Надолго? Зачем? – Навсегда! – кричит она. Я не знаю, что сказать и что делать. – Мне скучно, Бирс. Ты что, так и не заметил? Я качаю головой. Чувствую себя дураком. – Не понимаю. – Все кончено, – говорит она и поводит рукой. – Все. Я, ты, Рики. Оул-Крик. Все прошло и никогда не вернется. А знаешь главную новость? Указывает на переросшую траву и рассыпанные игрушки. В ее глазах ненависть. Я смотрю на нее. В голове ни одной мысли. – Они все повесят на тебя. Я буду в другом месте, и имя у меня будет другое. Тебя посадят в тюрьму, а я наконец буду наслаждаться жизнью. Своей жизнью. Она поворачивается. Я кладу ей руку на плечо. Она резко оборачивается и хватает меня за лицо. Я чувствую, как ее ногти вонзаются мне в кожу. – Не трогай меня! Не смей ко мне прикасаться! Я пытаюсь удержать ее, но она ушла в открытую дверь кухни, принялась искать что-то, рыскать по комнате. Я остолбенел. Наконец пошел за ней, стал звать: – Мирам. Мириам? Ее там нет. Но есть кто-то еще. И не один. Двое. Возможно, и больше. Я слышу, как закричал Рики. Громко, испуганно, а не гневно, как раньше. Рики кричит, и наверху я слышу крик Мириам. Это ее голос, и от него у меня кровь стынет в жилах. За несколько секунд ее ненависть перешла в ужас. В доме люди. Это убийцы. Прежде чем я что-то успел сделать, на меня обрушивается что-то тяжелое, и я со стоном падаю на пол. |