Онлайн книга «Дорога скорби»
— Я беру дорого, — сказал я. — Аванс и дополнительное вознаграждение, — пообещал он. — Кто платит? — Все будет идти через меня. — И подразумевается, — сказал я, — что если будут результаты, то они ваши. А предъявлять иск или нет — это тоже будет ваше дело. Он кивнул. — Если вы желаете знать, — сказал я, — когда дело дошло до Эллиса Квинта, я вернул своему клиенту деньги, чтобы остановить его самому. Клиент поначалу не поверил, что это сделал Эллис. Я сделал свой выбор. Должен сказать, что вам придется пойти на этот риск. Он наклонился вперед и протянул свою толстую руку. — Пожмем друг другу руки, — сказал он и схватил мою с такой силой, что я зашипел от боли. — В чем дело? — спросил он. — Ни в чем. Незачем ему знать слишком много, подумают я. Мое доброе имя было превращено в лохмотья, сломанная кость болела, а в перспективе меня ждало препарирование адвокатами Эллиса. Они мной займутся, точно так же, как Джонатаном, моим приятелем с разноцветными волосами. — Мистер Татум, — начал я. — Дэвис. Мое имя Дэвис. — Вы дадите мне гарантию, что не будете рассказывать об этом деле в Жокейском и прочих клубах? — Гарантию? — Да. — Но я же говорил вам... это к вашей чести. — Это личное дело. Я не люблю шумихи. Он задумчиво посмотрел на меня. — Я даю вам гарантию. Я хотел верить ему, но... Он был уж слишком клубный человек, завсегдатай комнат с темными панелями, полных давно подорванных репутаций и смачно повторяемых тайн: «Только тебе по секрету, старина». — Сид. — Да? — Что бы ни писали газеты, те, к чьему мнению реально прислушиваются, уважают вас. — И кто же это? — В клубах легко распространяются слухи, но в наши дни власть имущие там не лгут. — Власть имущие блуждают кругом, как северный магнитный полюс. — Кто это сказал? — Я. — Нет, я имею в виду, вы это придумали? — Понятия не имею. — Власть в наши дни раздроблена, — сказал он. Я добавил: — И где есть власть, там необязательно появляться. Он просиял, как будто сам это придумал. Тут у меня над ухом зашуршала одежда и донесся цветочный аромат, молодая женщина придвинула к нашему столику кресло и с торжествующим видом уселась. — Вот так так, — сказала она. — Мистер Дэвис Татум и Сид Холли! Какой сюрприз! Я повернулся к озадаченному Татуму и сказал: — Это мисс Индия Кэткарт, которая пишет для «Памп». Если вы ничего не скажете, то прочитаете, что говорили то, чего никогда не думали, а если что-то скажете, то пожалеете об этом. — Сид, — насмешливо-печально сказала она, — вы не можете не грубить? Татум возмущенно открыл рот, и я, опасаясь, что он бросится меня защищать, покачал головой. Он посмотрел на меня, затем спросил самым беспристрастным адвокатским тоном: — Мисс Кэткарт, почему вы приехали сюда? — Как почему? Чтобы встретиться с вами, конечно. — Но почему? Она перевела взгляд с него на меня и обратно. Выглядела она точно так, как я помнил, — безупречная фарфоровая кожа, голубые глаза, четко очерченные губы, черные блестящие волосы. Она была одета в коричневое и красное с янтарными бусами. — Разве это прилично, когда члена коллегии государственной прокуратуры видят беседующим со свидетелем? — Нет, — сказал Татум и спросил у меня: — Вы говорили ей, что мы встречаемся здесь? — Нет, конечно. — Но тогда каким образом вы, мисс Кэткарт, оказались здесь? — Я же вам сказала. Ради репортажа. — В «Памп» знают, что я здесь? — спросил я. С тенью недовольства она ответила: — Я не ребенок. Я действую сама по себе, знаете ли. И как бы там ни было, меня послала газета. — Это в «Памп» вам сказали, что мы здесь? — спросил Татум. — Мой редактор сказал мне пойти и посмотреть. И он был прав! — Сид? — Татум поднял брови. — Ага, это интересно. — Кевин говорит, что вы ходили в школу в Ливерпуле, — сказала мне Индия. Озадаченный Татум спросил: — Что вы сказали? — Сид не сказал мне, где он учился, так я это выяснила, — объяснила она и посмотрела на меня обвиняюще. — Вы говорите не как ливерпулец. — Правда? — У вас скорее итонское произношение. Откуда? — Я способный подражатель, — ответил я. Если бы она и в самом деле захотела, она могла выяснить также, что от шестнадцати до двадцати одного года меня почти что усыновил один ньюмаркетский тренер (он-то в Итоне был), который сделал из меня хорошего жокея, своим примером исправил мне речь и научил, как жить, как вести себя и как распоряжаться деньгами, которые я заработал. Он уже тогда был стар и давно умер. Я часто думал о нем. Он все еще открывал передо мной двери. — Кевин сказал мне, что вы были уличным ребенком, — продолжила Индия. — Уличный — это положение, а не место. — А мы колючие, правда? Черт, подумал я. Я не позволю ей подстрекать себя. Я улыбнулся, что ей не понравилось. Татум, неодобрительно прислушивающийся к этому разговору, спросил: — Кто такой этот Кевин? — Он работает в «Памп», — сказал я ему. — Кевин Миллс — ведущий репортер «Памп», — заявила Индия. — Он помог Холли и получил по зубам. — Это больно, — сухо прокомментировал Татум. — Такой разговор ни к чему не приведет, — сказал я. — Индия, мистер Татум не выступает обвинителем ни по одному процессу, в котором я свидетель, и мы можем говорить обо всем, о чем нам угодно, включая гольф, о котором мы говорили до вашего прихода. — Вы не можете играть в гольф одной рукой. Смутился Татум, не я. Я сказал: — Смотреть гольф по телевизору можно без рук, ног и ушей. Откуда ваш редактор взял, что нас можно найти здесь? — Он не сказал. Это не имеет значения. — Как раз в этом вся суть дела, — возразил Татум. — Это интересно, — сказал я, — потому что все началось с «Памп», которая подняла шум о покалеченных пони в Кенте. Поэтому я и связался с Кевином Миллсом. Мы установили «горячую линию» под девизом из серии «Спасем Asarum europaeum». |