Онлайн книга «Миллионы Стрэттон-Парка»
Роджер взял пиджак, пошарил по карманам и выложил добычу на стол рядом с конторской книгой, на которой красовался недоеденный гамбургер. Кроме тощего бумажника с обратным билетом до Лондона, там были зажигалка, спички и три темно-коричневых прозрачных обертки с красными и желтыми надписями. Роджер расправил одну из них на столе и громко прочитал: – Растопка. Не пачкается. Нетоксична. Сгорает не сразу. Безотказна. Двадцать штук. – Он быстро прикинул: – Пять пустых оберток, это значит, сто штук растолок. Что делать с сотней растолок на ипподроме? Гарольд Квест смотрел зверем. От одного вида поднявшегося во весь свой гигантский рост Генри можно было прийти в смятение. – Если вы не тот, за кого себя выдаете, – грохотал Генри, – то что же вы здесь задумали? – Ничего, – слабо пропищал Квест, ладонью утирая лицо. Громкий голос Генри подавил его волю. – Люди, поджигающие на ипподроме препятствия, запросто могут взорвать трибуны. Все, передаем его полиции. – Да не взрывал я трибун, – проговорил еще больше испугавшийся Квест. – Неужели? Вы же были здесь в пятницу утром. Сами же в этом признались. – Ничего подобного… Я не был здесь тогда. – Ну нет, вы определенно были здесь, – сказал я. – Вы заявили полиции, что видели, как машина Дарта Стрэттона въезжала в главные ворота между восьмью и половиной девятого утра. Гарольд Квест явно не знал, что сказать. – И какой смысл, – добавил Роджер, – было пикетировать ворота ипподрома в такое время, да еще в тот день, когда известно, что не будет никакой публики. – Хотя телевидение все-таки приехало, – заметил я, – после взрыва. – Мы вас видели, – с жаром заговорил Кристофер. – По телеку сказали, что это вы сделали. Вы почти убили моего брата и так покалечили моего папу. – Не делал я этого! – Кто же тогда сделал? – заревел Генри. – Ты и сделал! Ты путался тут под ногами, мешал, ты же не демонстрант, ты уничтожил имущество ипподрома и пойдешь теперь в тюрьму. Полковник, пошлите за полицией, они копаются там, за оградой. Пусть им скажут, что мы нашли террориста. – Нет!– заскулил Квест. – Тогда выкладывай, – приказал Генри. – Мы слушаем. – Ладно. Ладно. Препятствие я поджег, это правда. – Квест не признавался, а умолял. – А трибуны не трогал, никогда. Не трогал я, Бог свидетель. – При чем тут Бог? Попробуй убедить нас. – Зачем вам понадобилось поджигать препятствие? – задал вопрос Роджер. – Зачем? – Квест с отчаянием обвел комнату взглядом, словно ответ мог быть написан на стенах. – Зачем? – гаркнул Генри. – Зачем? Зачем? Зачем? Только не пытайся пудрить нам мозги своими правами животных. Мы тебя уже знаем, с тобой все ясно. – Он махнул рукой на гамбургер. – Так зачем ты это сделал? Не скажешь правды, пеняй на себя. Квест увидел проблеск надежды: – А если я расскажу, вы меня отпустите? – Посмотрим, – сказал Генри. – Сначала выкладывай. Квест посмотрел на великана, на всех нас, уставившихся на него враждебными взорами, потом перевел взгляд на обертки и гамбургер на столе и вмиг потерял самообладание. На лбу у него выступили капельки пота. – Мне за это заплатили, – признался он. Это заявление было встречено гробовым молчанием. Квест обвел нас взглядом загнанного зверя, и пот заструился по его лицу. – Я актер, – оправдывающимся тоном проговорил он. Опять молчание. Отчаяние Квеста возрастало по мере повышения звука его голоса. Он взвывал все на более высоких тонах. – Да, вы не знаете, что значит ждать и ждать работы, сидеть у телефона и вечно смотреть на него, а он молчит. И жить на крошках… Хватаешься за любое предложение, совершенно любое… Молчание. Он жалостливо тянул: – Я хороший актер… Я подумал, что этого никто из нас отрицать не станет. – …но все зависит от везения. Нужно иметь знакомства… Он стащил с головы съехавшую набок шапочку и сразу стал похож на обыкновенного Гарольда Квеста, сидящего на мели актера, а не на Гарольда Квеста, психопата-фанатика. Он произнес: – Мне позвонил кто-то, сказав, что видел, как я играю демонстранта, протестующего против охоты на диких зверей в телевизионном фильме… так, маленькая роль, эпизодическая, без слов, без диалогов, нужно было выкрикивать лозунги и браниться, но мое имя было в титрах, лидер демонстрантов – Гарольд Квест. Удивительное дело, он страшно гордился тем, что его имя назвали в титрах. – И тот, кто позвонил по телефону, сказал, может быть, я соглашусь устроить настоящую демонстрацию, за деньги? И мне не нужно будет платить гонорар театральному агенту, потому что он нашел мой телефон в справочной книге, куда заглянул просто на всякий случай… Он остановился, изучающе глядя на наши лица, умоляя понять его, но никто не хотел понимать. – Ну, – чуть слышно проговорил он, – меня выселяли из квартиры за неуплату квартплаты, мне некуда было деваться, я уже жил на улице раньше, это ужасно… уж лучше… Что-то в его рассказе, какая-то нотка жалости к самому себе напомнило мне, что это актер, и неплохой, и что всем этим рыданиям не следует очень сильно доверять. Но, подумал я, пусть продолжает. Может быть, проговорится, не может быть, чтобы не проговорился. Он и сам понял, что жалостливость не встречает сочувственного отклика, и решил предложить нам более деловое объяснение. – Я спросил, что нужно делать, и мне сказали, что нужно приехать сюда и устроить кавардак… – Сказали! – удивился Роджер. – Нет, сказал. Он сказал, чтобы я собрал несколько настоящих демонстрантов и уговорил приехать сюда пошуметь и покричать. Я так и сделал, походил, поискал, нашел эту крикливую сучку Паулу, она привела с собой друзей… и, поверьте мне, я провел с ними целую неделю и чуть не сдох от них… – Но ведь вам платили? – предположил я. – Вы брали деньги? – Ну… – он замялся. – Чуть-чуть сначала. Чуть-чуть каждый день. Да. – Каждый день! – недоверчиво повторил я. Он кивнул. – А за поджог заборчика? Он окончательно сник. – Он ничего не говорил о том, чтобы сжечь препятствие, во всяком случае поначалу. – Кто, – без тени угрозы спросил Роджер, – кто он? – Он не назвался. – Вы хотите сказать, – тем же спокойным урезонивающим тоном спросил Роджер, – что вы устроили здесь демонстрацию с разными угрозами по требованию человека, которого в глаза не видели и о котором вам ничего не известно? |