Онлайн книга «Республика Шкид»
Наконец наступило четырнадцатое число. После ужина в нашем классе появился отделенный воспитатель Алникпоп и скомандовал: – Встать! С «Летописью» в руках торжественным, медленным шагом в класс вошел Викниксор. – Классное собрание четвертого отделения считаю открытым, – объявил он и сел, положив толстую «Летопись» перед собой. – Александр Николаевич – секретарь, я – председатель. Повестка дня следующая: первый вопрос перевыборы комиссий, второй – поведение класса и разряды и, наконец, текущие дела. Алникпоп отточил карандаш и сел писать протокол. Без особого интереса мы начали выбирать хозяйственную комиссию, потом санитарную комиссию, потом гардеробного старосту. Кто с ужасом, кто с нетерпением, кто с надеждой – мы ждали следующего акта этой церемонии. – Поведение класса, – объявил Викниксор. И в наступившей тишине он стал перелистывать страшные страницы «Летописи». – Коллективных замечаний нет. Ага… Замечательно! Будем подсчитывать индивидуальные. И он начал читать вслух хорошие и плохие замечания, и каждое замечание отделенный воспитатель Алникпоп отмечал плюсом или минусом в алфавитном списке класса. – Шестое число, – читал Викниксор. – «Тихиков добровольно вымыл уборную»… Отыскав фамилию Тихикова, Алникпоп поставил плюс. – Дальше, – читал Викниксор. – «Николай Бессовестин после прогулки не сдал кастелянше пальто». Верно, Бессовестин? – Верно, – сознался Бессовестин. Алникпоп вывел минус. – Седьмое число. «Воспитанник Королев…» Это какой Королев? Из вашего отделения или из первого? – А что такое? – поинтересовался Кальмот. – «Воспитанник Королев работал на кухне». – Я! Я! – закричал Кальмот. – Как же! Конечно, я… – Извини, пожалуйста, – сказал Викниксор. – Я ошибся. Тут написано: «Королев ругался на кухне». – Ругался? – сказал Кальмот и почесал затылок. Мы засмеялись невесело и неискренне, потому что у каждого на душе было очень скверно. – Восьмое число, – читал Викниксор. – «Воспитанник Громоносцев разговаривал в спальне». «Воспитанник Пантелеев опоздал к обеду»… Девятое число. «Воспитанник Еонин намалевал отвратительную карикатуру на своего наставника». – Ложь! – воскликнул Японец. – Еонин, – сказал Викниксор. – Будь осторожнее в выражениях. Это замечание подписано Василием Петровичем Сапожниковым. – Сапожников – негодяй!.. – закричал Японец. Викниксор покраснел, вскочил, но сразу же сел и сказал негромко: – Не надо истерики. У тебя всего одно замечание, и, по всей вероятности, мы переведем тебя в третий разряд. – Ладно, – сказал Японец, засияв и зашмыгав носом. – Вообще, ребята, – сказал Викниксор, – у вас дела не так уж плохи. Класс начинает заметно хорошеть. Например, десятого числа ни одного замечания. Одиннадцатого одно: «Старолинский ушел, не спросившись, с урока». Двенадцатого… Эге-ге-ге!.. Викниксор нахмурился, почесал переносицу и деревянным голосом стал читать: – «Воспитанник Еонин во время урока приклеил воспитателя к стулу, причем оборвал костюм последнего». Мы не успели ахнуть, как Викниксор перелистнул страницу и стал читать дальше: – «Воспитанник Воробьев подстрекал товарищей к хулиганству и безобразию». «Воспитанник Офенбах мычал, делая вид, что сидит тихо». «Воспитанник Джапаридзе рычал на уроке». «Воспитанник Пантелеев гудел». «Воспитанник Финкельштейн гудел». «Воспитанник Еонин вскакивал и гудел громче всех». Викниксор остановился, перевел дух и сказал громко: – Это что же такое? Потом он опять перевернул страницу и продолжал декламировать страшным голосом: – «Воспитанник Громоносцев, слепив из бумаги твердую шишку, кинул ее в воспитателя». «Воспитанник Старолинский кидался бумажными шишками». «Воспитанник Офенбах нанес воспитателю увечье, при этом дико смеялся». «Воспитанник Финкельштейн смеялся». «Воспитанник Еонин злорадно смеялся и все время старался попасть воспитателю в рот». «Воспитанник Воробьев попал воспитателю в рот». «Воспитанник Бессовестин кидался». «Воспитанник Ельховский шумел». «Воспитанник Тихиков говорил гадости». Викниксор читал и читал. Алникпоп не успевал ставить минусы. Мы сидели холодные ко всему и были не в силах кричать, возмущаться, протестовать. Мы ждали только, когда наступит конец этому подробному протокольному описанию нашей бузы. – «Воспитанник Еонин назвал воспитателя неприличным словом». «Воспитанник Офенбах дважды выругался». «Воспитанник Воробьев издевался». «Воспитанники четвертого отделения коллективно приклеили воспитателя к стулу, после чего устроили нападение и нанесли тяжкие увечья, сопровождавшиеся смехом и шутками». Что это такое? – повторил Викниксор и с шумом захлопнул «Летопись». – Устраивать обструкции на уроках Сапожникова?! Может ли быть что-нибудь безобразнее? Василий Петрович работает в школе Достоевского целый месяц, и за это время у него не произошло ни одного столкновения с воспитанниками. Это идеальный человек и педагог. – Идеальный халдей! – закричал Японец. – Тихоня! – Жулик! – Пройдоха! – закричали мы. Надо было ожидать, что Викниксор рассердится, закричит, заставит нас замолчать. Но он проговорил без гнева: – Объясните, в чем дело? Вышел Янкель. – Расскажи, – сказал Викниксор, – что случилось? – Видите ли, Виктор Николаевич, – начал Янкель, – Василий Петрович действительно пробыл у нас в школе целый месяц, но за этот месяц он ровно ни шиша не сделал. – Выражайся точнее, – сказал Викниксор. – Ни фига не сделал, – поправился Янкель. – На уроках он спал, и класс что хотел, то и делал. Рисовать никого не учил. Даже краски и карандаши никогда не приносил на урок. И вдруг на прошлой неделе он потребовал, чтобы мы нарисовали его собственную персону. – Что-о?! – удивился Викниксор. И Янкель подробно рассказал историю с Японцем. Рассказывал он смешно, и мы улыбались и хихикали. – Прекрасно, – сказал Викниксор и защелкал себя по виску. – Но все-таки, ребята, это решительно не дает вам права устраивать вакханалии, подобные описанной здесь. – Викниксор похлопал по крышке «Летописи». – Весь класс переводится в пятый разряд, – объявил он. – В субботу экскурсия вашего класса в порт отменяется… Мы взвыли: – Виктор Николаевич! Несправедливо! – Простите! – Пожалуйста, Виктор Николаевич! Викниксор поднял руку. Это обозначало: «Кончено! Разговор исчерпан». |