Онлайн книга «Республика Шкид»
Тогда халдей лихорадочно бросился искать белье. Он обшарил соседние кусты, стараясь не высовываться из-за зелени, служившей ему прикрытием, но белья не было. В отчаянии он выпрямился, но тотчас же снова присел. Добрый десяток желудей, как пули из пулемета, посыпались ему в спину. Косецкому было и больно, и стыдно. Он, воспитатель, принужден сидеть нагишом и прятаться от мстительных воспитанников. Он знал, что так просто они его не отпустят. Теперь он желал только одного: разыскать белье. Напрасно шарили глаза вокруг, белья не было. И вдруг радостный крик. Косецкий увидел белье, но уже в следующее мгновение он разразился проклятием: – Сволочи! Негодяи! Белье, сияя своей белизной, тихо покоилось на высоченном дереве. «Что делать?!» Ведь если лезть на дерево, то его закидают желудями, а палкой не достать. Чуть не плача, но полный решимости, он пополз по стволу. Но едва только выпрямился, как снова тело обожгли удары. Бессознательно, руководимый только чувством самосохранения, Косецкий снова присел и услышал торжествующий рев невидимых врагов. «А-а-а, смеются!» Вопль отчаяния и злобы невольно вырвался из горла, и уже в следующее мгновение халдей, с решимостью осужденного на смерть, полез на дерево, осыпаемый желудями. Кора до боли царапала тело, два раза желуди попадали в лоб и причиняли такую боль, что халдей невольно закрывал глаза и приостанавливал путешествие, но потом, собравшись с силами, лез дальше. Наконец он у цели. Обратно Косецкий не слез, а как-то бессильно сполз, поцарапав при этом грудь и руки, но удовлетворенный победой. Однако с бельем ему еще пришлось помучиться. Рукава нижней рубашки и штанины кальсон оказались намоченными и туго завязанными узлом. На шкидском языке это называлось «сухариками», и Косецкий долго работал и руками и зубами, пока удалось развязать намокшие концы. Наконец он оделся и вышел на берег, ожидая нового обстрела, но на этот раз вокруг было тихо. Вне себя от обиды и злобы халдей помчался на дачу, решив немедленно переговорить с заведующим, но и здесь его постигла неудача: Викниксор уехал в город. Проходя по комнатам, Косецкий ловил насмешливые взгляды ребят и сразу угадал, что все они только что были свидетелями его позора. Подошел обед, и здесь халдей вновь почувствовал себя в силе. Громоносцев, Еонин и еще пять – шесть воспитанников были лишены обеда. После обеда шкидцы устроили экстренное собрание и, глубоко возмущенные, решили продолжать борьбу. Теперь Косецкий, наученный горьким опытом, никуда не отлучался с дачи, но это не помогло. Снова началась бомбардировка. Стоило только ему отвернуться, как в спину его летел желудь. Он был бессилен и нервничал все больше и больше, а тут, как бы в довершение всех его невзгод, со всех сторон слышалась только что сочиненная ребятами песенка:На березу граф Косецкий Лазал с видом молодецким, Долго плакал и рыдал, Всё кальсоны доставал. Напрасно Косецкий метался, стараясь отыскать уголок, где можно было бы скрыться, везде его встречали желуди и песенка, песенка и желуди. Он решил наконец отсидеться в воспитательской комнате и помчался туда. Вдруг взгляд его приковала стена. На стене у входа в воспитательскую висел тетрадочный развернутый лист бумаги, вверху которого красовалось следующее:
Дальше замелькали названия: «Граф Косецкий», «Сенсационный роман», «Купание в пруду», «Долой графов». В глазах халдея потемнело. Он сорвал листок с твердым намерением показать его Викниксору. В комнате воспитателей Косецкого ожидал новый сюрприз. Едва он открыл дверь, как прислоненная к косяку щетка и надетый на нее табурет с грохотом обрушились ему на голову. Косецкий не выдержал. Слезы показались у него на глазах, и, повалившись на кровать, он громко зарыдал. Скоро по Шкиде пронеслась весть: с Косецким истерика. Янкель и Япошка – редакторы первой шкидской газеты «Бузовик» – приостановили работу на половине, не докончив номера. Настроение сразу упало. – Косецкий в истерике. – Что-то будет? Ребята ожидали грозы, но ничуть не боялись ее. Они чувствовали себя правыми. Явилась Эланлюм. – Что у вас вышло с Афанасием Владимировичем? – грозно спросила она, но, когда узнала, что Косецкий сам вел себя не лучше ребят, предложила замять всю историю и не доводить до сведения Викниксора. На этом и порешили. Ребята выслали делегацию к халдею, и они помирились. До Викниксора дошел только маленький скомканный листок газеты «Бузовик».На другой день Янкелю и Японцу сообщили, что их зовет Викниксор. Прежде чем пойти к заву, ребята перебрали в уме все свои проступки за неделю и, не найдя ничего страшного, кроме замятого скандала с Косецким, бодро отправились в кабинет. – Можно войти? – Войдите. А, это вы! Викниксор сидел в кресле. В руках он держал номер «Бузовика». Ребята переглянулись и замерли. – Ну, садитесь. Поговорим. – Да мы ничего, Виктор Николаевич. Постоим. – Янкель тревожно вспоминал все ругательства по адресу Косецкого, которыми был пересыпан текст «Бузовика». – Так вот, ребята, – начал Виктор Николаевич. – Я, как видите, имел возможность прочесть вашу газету. На мой взгляд, в ней один недостаток: она пахнет бульварщиной. Она груба, хотя, говоря откровенно, в ней есть немало и остроумного. Викниксор вслух перебрал ряд удачных и неудачных заметок и, увлекшись, продолжал: – Почему бы вам в самом деле не издавать настоящей, хорошей школьной газеты? Видите ли, я сам в свое время пробовал натолкнуть ребят на это и даже выпустил один номер газетки «Ученик», но воспитанники не отозвались, и газета заглохла. Вы, я вижу, интересуетесь этим, а поэтому валите-ка, строчите. Название, разумеется, надо переменить. Ну… ну… хотя бы «Зеркало»… и с эпиграфом можно: «Неча на зеркало пенять, коли рожа крива». – Мы-то уж давно хотели, – вставил Японец. – Ну, а коли хотели, то и делайте. Я даже рад буду, – закончил Викниксор. Через четверть часа газетчики вышли из кабинета, нагруженные бумагой, чернилами, тушью, перьями, карандашами и красками. Все случившееся было так неожиданно, что только у дверей спальни ребята опомнились и сообразили, в чем дело. – Здорово вышло! – воскликнул восхищенный Янкель. |
