Онлайн книга «Республика Шкид»
Захватили по наволочке с подушек, решив набрать побольше. Вышли на трамвайную линию и зашагали по шпалам. Япончик ругался и подпрыгивал, согревая посиневшие ноги. – Черт! В такую погоду – да картошку копать. – Ничего не поделаешь. Последний раз, – успокаивал его Янкель. Наконец пришли к цели. Огород был большой и знакомый. Стенгазетчики уже привыкли к нему, так как оттуда они не раз таскали картошку. С минуту ребята постояли на дороге, оглядываясь и набираясь сил, потом Янкель нагнулся и юркнул в ботву. За ним последовал Японец. Сразу же оба выругались. Действительность превзошла все ожидания. Дождь оставил заметный след: в грядах стояли лужи, глинистая земля превратилась в липкую кашу. Зато копать было легко. Прямо руками дергали ребята мокрую ботву, и она покорно вылезала вместе с целым гнездом картошки. Работали молча, изредка вполголоса перекликаясь, чтобы не терять друг друга из виду, и наконец, когда наволочки вздулись до отказа и не могли больше вместить ни одной картофелины, ребята выползли на дорогу. Но тут, взглянув друг на друга, они не на шутку испугались. Чистенькие белые рубашки стали серыми от глины. – Здорово обработались, – сокрушенно проговорил Янкель, но Япошка только свирепо взглянул на него и дал знак отправляться обратно. Подходили к даче. – Как бы не засыпаться! Мимо Витиных окошек идти надо, – предупредил Янкель, но Японец и тут проявил беззаботность. – Пустяки. Он слепой. Не заметит. Ребята благополучно дошли до веранды, как вдруг в дверях показался Викниксор. Оба редактора юркнули под веранду и притаились. Шаги приближались. – Не заметил, – успокоил себя дрожащий Японец и вдруг сжался. – Еонин! Вылезай немедленно! – раздался окрик сверху. Оба молчали. – Еонин! Ну, живей!.. Кому я говорю! – Вылезай, Япошка, – забеспокоился Янкель. – Запоролись, вылезай. Тщедушное тельце Япончика показалось на свет, и, виновато моргая, он остановился перед Викниксором. – А картошка где? – грозно спросил заведующий. – Какая картошка? – Доставай картошку, каналья! – заревел гневно Викниксор. От слова до слова все это слышал Янкель, и, дрожа всем телом, он стал поспешно отсыпать картошку из наволочки; в голове его тем временем проносились мысли одна другой ужаснее. «Засыпались… Позор… В Лавру отправят… Прощай, Стрельна… Прощай, Шкида… и прощай… прощай, газета «Зеркало»!.. – Доставай картошку! – гремело наверху. Потом Янкель услышал непривычно тихий голос Япончика: – Сейчас, Виктор Николаевич. – И сам Еонин показался перед щелью. Янкель молча сунул ему в руки наполовину опустошенную наволочку, и тот полез обратно. Наверху завозились, и две пары ног, дробно отстукивая по настилу веранды, удалились. Янкель осторожно вылез и огляделся. В таком грязном виде идти в школу нельзя. Надо было вымыться и выстирать рубаху. Дрожа от холода, он помчался к пруду, скинул белье и стал стирать его, потом тщательно выжал и надел. От мокрой рубахи стало еще холодней. Зубы выбивали барабанную дробь. Янкель побегал, чтобы согреться и обсушить белье на теле, потом постарался придать себе беззаботный вид и, насвистывая, направился к даче. У дверей его встретили ребята и предупредительно насовали в руки желудей. – Скажи, что желуди собирал. Витя искал тебя. Однако желуди не понадобились. Лишь только он пришел в столовую, на него наскочили воспитатели. – Черных, в спальню немедленно. – Зачем? – Иди, не разговаривай. В спальне сидел Викниксор. При виде Янкеля он нахмурился. – Раздевайся и ложись. Янкель не понял, зачем он должен ложиться, но понял, что запирательства не помогут. – Где наволочка? – Сейчас принесу, Виктор Николаевич. Вместе с картошкой появилась на свет и грязная, замусоленная наволочка. Потом редакторов раздели, попросту отняли штаны, заставив их таким образом лежать в кроватях под домашним арестом. Летом это было очень тяжелым наказанием, но теперь на дворе уже бродила осень, и наказание подействовало мало. Много передумали Японец и Янкель, лежа в кроватях. Днем к ним забегали и сообщали последние новости: – Вас в Лавру направляют! – Викниксор выхлопатывает сопроводительные документы! Новости были одна печальнее другой, и парочка приуныла. Потом постепенно к мысли об уходе привыкли. Горе стало казаться привычным, и преступники уже перестали считать себя шкидцами. На третий или четвертый день ожидания Янкель предложил: – Давай выпустим прощальный номер «Зеркала». Японец согласился. Нелегко было делать последнюю газету. Японец написал забавный фельетон под названием «Гроза огородов». Читая, оба смеялись над злополучными похождениями двух бандитов, а когда прочли, задумались. Грустно стало. Фельетон пустили гвоздем номера. Это было своевременно. Вопрос о переводе Янкеля и Японца был злободневным вопросом, и вопросом спорным. На педагогическом совете мнения разделились. Одни стояли за перевод ребят в Лавру, другие за оставление. Янкель украсил фельетон карикатурами, потом написал грустное лирическое стихотворение – описание осени. Принес стихотворение и Финкельштейн – Кобчик, – недавно появившийся, но уже знаменитый в Шкиде поэт. Прибавили ряд заметок, и наконец прощальный номер вышел. Об отъезде в газете не было ни слова, но номер вышел на этот раз невеселый. Наконец наступил последний день. Янкелю и Японцу выдали белье и велели собираться. Серое, тусклое утро стояло за окном, накрапывал дождь, но когда одетые в пальто и сапоги ребята уложили свои пожитки и вышли на веранду, вся Шкида дожидалась их там. Ребята попрощались. Вышел Викниксор, сухо бросил: – Пошли. Вот уже и Петергофское шоссе. Блестят влажные трамвайные рельсы. В последний раз оглянулись ребята на дачу, где оставили своих товарищей, халдеев и – «Зеркало», любимое детище, взращенное их собственными руками… Сели в трамвай. Всю дорогу Викниксор молчал. У Нарвских ворот ребята вылезли, ожидая дальнейших распоряжений. Викниксор, не глядя на них, процедил: – Зайдем в школу. |