Онлайн книга «Дальний берег Нила»
|
Лиз вытянула неправдоподобно тонкую, похожую на белый гвоздик сигарету. «Vogue» – прочитал Нил на пачке. Он перевел взгляд на руки и замер, пораженный. Такие тонкие, хрупкие пальчики, ногти, не тронутые лаком, прозрачные. Ни у кого прежде он не видел таких тонких кистей, а пальцы, прикасаясь к предметам, казалось, вот-вот сломаются. Они закурили. Лиз курила как подросток, и это выходило у нее очень смешно. – Я вообще-то не курю, это во время экзаменов меня научили ребята, вот приеду к отцу и брошу, он будет очень сердиться. Я не люблю его огорчать, он у меня очень серьезный, и огорчать его чревато. Приглашения к разговору не понадобилось. Лиз начала говорить, как будто они знали друг друга с детства, просто давно не виделись. – Я поступила в Академию художеств. Это была моя мечта. Буду изучать искусство в вашем прекрасном городе. Я была раньше только в Москве, по папиному поручению; он, кстати, очень неплохо разбирается в живописи, у него большая коллекция. Там я познакомилась с папиными друзьями. Одна девушка, Таня, она училась в Ленинграде, мне и рассказала про Академию и вообще про Ленинград. Я буквально заболела этой идеей. Пришлось папе сдаться и разрешить мне поступать, теперь я вынуждена за это расплачиваться… – Как это – расплачиваться? Он не хочет оплатить твое обучение? Или не может? – Я не о деньгах. Просто предстоит одно довольно неприятное дело в Германии… Отец меня встретит, я плоховато говорю на немецком… А в России мне очень понравилось, хотя папа меня запугал немного перед поездкой. Особенно мужчинами. Он боялся, что меня сразу окрутит какой-нибудь еврей. Ужасно трудно эмигрировать из России, а все евреи хотят уехать, вот и кидаются на всех иностранок подряд… – Ну, далеко не все, это твой папа сильно преувеличил, – отозвался Нил. Он сидел на откидном стуле напротив Лиз и рассеянно слушал, потому что видеть ее было куда интереснее. Лиз, сидящая по-турецки напротив него, и впрямь была воплощением совершенства. Светлые волосы, карие глаза, постоянная улыбка на почти детских губах – все в этой девушке было необыкновенным, притягательным. Все в ней было странным и волшебным… – Я, правда, не сильно разбираюсь в евреях, но друзей у меня появилось много. Меня все любили и заботились, и мне неинтересно знать их национальность. А поклонников хозяйка квартиры, где я жила, прогоняла быстро, только цветы отбирала. Папа не разрешил мне жить в общежитии, потому что там очень грязно и много тараканов. Он даже не подозревал, что это не главная беда. Да я и сама бы уехала из la obscha-ga, потому что там все пьют очень плохое вино и очень много. Папины московские друзья меня поселили у хорошей женщины, она меня, правда, стерегла, но хоть чисто было. Я много рисовала, мы с ребятами ездили на этюды за город. Я уже в Москве когда была, много рисунков сделала, мне особенно нравятся портреты, я показала в Академии, меня даже похвалили. Да что я все о себе, расскажи и ты. Куда едешь? – В Париж. Ресницы Лиз затрепетали. – Но… Но ведь обыкновенных русских дальше Восточного Берлина не выпускают! – Обыкновенных – нет. Лиз вся подобралась. Нил улыбнулся, поняв, какие чувства борются сейчас в душе девушки. Страх и жгучее любопытство. – А какая у тебя профессия? – победило, наконец, любопытство. «Я понял твой вопрос, детка, – мгновенно пронеслось в голове. – Ответ утвердительный. Единственная профессия, дающая право оказаться по ту сторону Берлинской стены. Хотя легенды прикрытия многообразны. Журналист, дипломат, торговый представитель, технический советник, научный консультант, лингвист…» – Я лингвист. – Едешь во Францию работать? – Работать и жить. – В первый раз? – Ну, работать мне приходилось и прежде. Насчет жить – не могу сказать наверняка… – Как жаль, что я не смогу тебе показать Францию, а Париж – это моя любовь, там у меня много друзей, я знаю все уголки, я настоящая фанатка-парижанка. Я очень скучаю по родным местам, хотя путешествовать просто обожаю! Лиз рассмеялась чему-то своему. Она, казалось, не умеет не радоваться. Застукало в голове: «Это невозможно, не нужно…» Сразу стало тесно и душно в пространстве купе-коробки. – Я открою дверь, ты не против? – как бы защищаясь от неотвратимого, спросил Нил. – О, да, конечно, я не боюсь синяков, – Лиз отважно перешла на русский. – Не синяков, а сквозняков, – поправил Нил. Теперь они рассмеялись оба. – А давай кроссворды разгадывать? Меня моя хозяйка научила, чтобы русский язык лучше знать. У меня и журнал где-то есть. Лиз подтянулась и по приставной лестнице забралась наверх. Нил, вздохнув, сказал: – Ну, давай по горизонтали, что там? – Так; два… Народный артист СССР, исполнитель главной роли в фильме «Подвиг разведчика». Раз, два… десять букв… Что? – Кадочников, – подсказал Нил громко. Кроссворды, однако! Тематические… – Пять. Способ самоубийства у японских самураев… Ну, это я сама знаю – харакири. – Сёппуку… Что еще жизнерадостного предлагает твой кроссворд? – Проступок, долженствующий влечь за собой кару божества… Четыре буквы… Нил, что значит «долженствующий влечь за собой кару»? – Значит, что накажут обязательно… Оттуда. Нил показал пальцем вверх. Лиз посмотрела на потолок купе и кивнула. – Я поняла. Тогда такой проступок называется «грех»… У меня есть Библия, там много написано про грех, я тебе покажу… Она опять поднялась по приставленной лесенке наверх и, быстро найдя книгу, спрыгнула вниз. Нил не успел предложить помощь, о чем тут же пожалел. Как-то неловко получилось. Лиз вскрикнула и, присев, схватилась за щиколотку: – Ой, нога! Ммм, больно! В дверях тут же, точно на стреме стоял, возник Фиолетовый, протирая заплывшие глазки. – В чем дело? Кто кричал? Что у вас тут происходит? – У меня происходит нога. Я ногу прыгнула больно. – Нужен врач? – Нет, не надо беспокоиться, пустяки, пройдет. – Все в порядке, батя, иди, разберемся. Спасибо. – Да уж я вижу, разберетесь, дело к тому идет. Знаю я вас, – пробурчал проводник, смачно зевнул, вышел. И закрыл за собой дверь. – Ну, давай смотреть, что там с ногой. – Да пустяки, не волнуйся. – Нет уж, Лиз, клади ногу и снимай носок. Едва Нил коснулся ее кожи, его будто током ударило… Такая маленькая ножка при высоком росте. Вот порода-то… – Растяжение. Сейчас забинтуем, и все пройдет. Хорошо бы водкой натереть. Да, у меня, кстати, есть… |