Онлайн книга «Избранник Ворона»
|
Для разгона перед телятиной был подан копченый угорь. Прихлебывая шабли молдавского разлива, Нил с улыбкой наблюдал, как старательно Марина орудует серебряным ножом и вилкой, отсекая от змееподобной тушки микроскопические кусочки, обмакивает в розовый хрен, деликатно подносит к напомаженному ротику. Ее движения были столь же откровенно чувственны, как и ее наряд. «Однако! — подумал Нил. — Да ты нарасхват, Баренцев. С одной Линдой разобраться не успел, а тут как тут другая, похоже, на все готовая… А что, имеет ли смысл тушеваться?» Мысль была чужая и неуютная. — Предки когда явятся? — поинтересовался он. — Примерно через полгодика. В отпуск. А что? — Она одарила его лукавым взглядом. — В таком случае, я покурю прямо здесь. Можно? — Кури. — Она вздохнула, красиво колыхнув грудью. — А я покамест телятину поставлю разогреть… После горячего они танцевали под «Аббу», и она прижималась к нему, пыталась снизу заглянуть в глаза, но он плотно их зажмуривал. Потом пили чай с тортом, а потом рассматривали изданный во Франции альбом Сальвадора Дали. От перевернутых радуг, ржавых рыцарей, разжиженных циферблатов, любовно вырисованных какашек жаркого дыхания Задонской у Нила заболела голова, и очень захотелось домой. Он потянулся и встал. — Мариночка, у тебя было очень мило. И вкусно. Даже не знаю, как тебя благодарить. Она молчала. — Давай хоть посуду помою, что ли? — Как хочешь… — умирающим голосом проговорила Задонская. В этом доме не было проблем ни с моющими средствами, ни с горячей водой, так что с посудой Нил справился оперативно, попутно приговорив недопитую бутылку сухого. Больше здесь делать было нечего, однако приличия требовали попрощаться с хозяйкой, и Нил заглянул в гостиную. Но там было пусто. — Марина! — громко позвал он. — Марина, я ухожу. Из ее комнаты донесся жалобный стон. — Марина, что с тобой? — Мне плохо… Он вбежал в комнату и увидел ее разметавшейся на кровати. Глаза ее были закрыты, халат-пеньюар некрасиво задрался, дыхание было прерывистым, судорожным. — Марина, что с тобой? — Не знаю… Все горит внутри… — Желудок? У вас фестал есть? Или уголь активированный? — Ниже… — Печень? Тогда надо аллахол или но-шпу… — Еще ниже. — Она раскрыла глаза и подмигнула ему. — Прямо так и пылает. Он рассмеялся. — Диагноз ясен. Это неизлечимо. Но есть средство, способное принести временное облегчение. — Какое же? — Суппозиторий доктора Баренцева. Глубинный массаж. Он вздохнул и принялся расстегивать штаны. С раздвинутыми ногами она походила на лягушку, подготовленную к препарации… — Теперь действительно пора… Нил раздавил окурок в пепельнице. Она обняла его сзади, прижавшись теплой грудью к его голой спине. Он вздрогнул. — А то остался бы. Утром вместе бы в универ поехали. Трамваи все равно не ходят. — Частника поймаю… Я бы с радостью, только дома беспокоиться будут… — Понятно… Кофе на дорожку сварить? — Будь добра. Кстати, чья это мужественная образина на той фотографии? — Где? А, это Саша Александров, мой жених. Старший лейтенант, учится в Военно-дипломатической академии. Заканчивает через два года. — А сейчас вроде как наблюдает за нами и оценивает твои успехи? — Не хами… Если хочешь знать, я люблю смотреть на его лицо, когда трахаюсь. И она удалилась варить кофе, а Нил не спеша натянул штаны, вышел в гостиную, раскрыл стоящее у окна пианино, рассеянно нажал несколько клавиш. — Сыграл бы что-нибудь, — крикнула из кухни Задонская. — Изволь. — Он придвинул обитую кожей круглую табуретку, сел. — Прощальный романс. Что спрашивать — меж нами Все беспредельно ясно, Тщету любовной драмы Мы поняли давно. К чему теперь терзаться Томлением напрасным, Не лучше ль улыбаться И молча пить вино? Любовь была красива, Познали мы немало И пламенных порывов Вкусили сладкий тлен. И я не знал сомнений, Но ты сама порвала Взаимных упоений Ажурный гобелен. — Сволочь ты, Баренцев, — восхищенно сказала Марина, разливая по чашечкам крепкий, ароматный кофе. — Другой бы на твоем месте спасибо сказал… — А это и есть спасибо. Хочешь, я исполню этот номер на Дне филолога со специальным посвящением Марине Задонской, второй курс, сербохорватское отделение? — Кхе-кхе… Пожалуй, тебе действительно пора… Он не стал ловить частника, а двинулся пешком. Падал крупный теплый снег, обманчиво пахло весной, и с каждым шагом Нилу дышалось все свободнее… Чужие руки, обвивающие шею, чужие ногти, впивающиеся в спину, чужой тембр придыханий, трение чужих волос, жестких, будто проволока, несильный, но навязчивый запах разогретой женщины… Не той женщины… «Хочу под горячий душ и в койку…» — бормотал он, топая по свежему снегу… За следующие три недели они обменялись едва ли двумя десятками слов, главным образом приветами при неизбежных встречах — учились все-таки на одном факультете, а то бы и вообще… И тем удивительнее было, когда Задонская на перемене подошла к нему, при всех взяла за руку и довольно громко спросила: — Где встречаешь Новый год? — Пока не знаю. — Есть предложение. — Она отвела его в уголок и понизила голос: — Ты Лялю Александрову с французского знаешь? — В общих чертах. Мы не представлены. — Лялька приглашает нас к себе на дачу. — Нас с тобой? — Да… То есть, будем мы с Сашей… — С каким еще Сашей? — Ну, ты его знаешь… по фотографии. — Замечательно, только при чем здесь я? — Понимаешь, мы будем праздновать в узком кругу. Я, Саша и Ляля. Она давно хотела пригласить тебя, только стеснялась, а когда узнала, что мы знакомы, попросила меня… — А она знает… меру нашего знакомства? — Ну что ты, нет, конечно, она же Сашина родная сестра!.. Ты соглашайся, не пожалеешь. У них дача — ты таких и не видел, наверное. — На уровне твоей квартиры? — Ну что ты, круче! Ее папа знаешь кто?! |