Книга Красная сирена, страница 32 – Морис Дантек

Как только они взялись за работу, он принес Аните полное досье, и она то и дело восхищенно присвистывала, разглядывая статьи и фотографии. Кристенсены в Монако на приеме у княжеской семьи. Кристенсены в Сен-Моритце. В Аспене, в Колорадо. Кристенсены в Сен-Тропе, на собственной яхте, в разгар пышного празднества. Кристенсены на Каннском фестивале, в Опера де Бастий, на многолюдном «пати» в садах Королевского дворца в Гааге, на приемах в Нью-Йорке, с Трампами, в галереях современного искусства…

Анита не помнила, как добралась домой. Бело-голубой свет зари, отражаясь от воды, превращал каналы в живой серебряный поток. Петер поехал на своей машине, она — на своей и добралась до квартиры на автопилоте, механически разделась, рухнула на кровать и моментально провалилась в черную бездну.

Крик раненого кита превратился сначала в хрустальный звон, потом — в металлический скрежет, прорвав тонкую завесу сна. Анита поняла, что это разрывается телефон в ногах кровати. Она перевернулась, чтобы схватить мерзкую трубку.

На полу валялась сброшенная накануне в полубессознательном состоянии одежда.

— Да, Анита Ван Дайк, кто это?

Человеку на другом конце провода повезло, что он находился за много километров от разъяренного инспектора.

Легкий вздох. Скрежет.

— Это Петер. Привет. Как ты понимаешь, я звоню по важному делу. Ты проснулась?

— Да, продолжай, проснулась. — Вежливость давалась ей с трудом.

— Я тут наткнулся на отчет, который мы получили сегодня утром от Интерпола. В нидерландской части Антильских островов произошла перестрелка…

Анита вздохнула:

— Я слушаю, Петер.

— Ты не поверишь… Слушай внимательно. Два дня назад, ночью, прибрежный патруль Барбады производил досмотр судна, прибывшего из Сан-Висенте. Они прижали яхту на пляже, когда та причалила к берегу для выгрузки. Все закончилось плохо. Полицейский тяжело ранен, два члена экипажа убиты, двое встречавших судно ранены. Настоящая схватка…

Возникшая в трубке тишина прерывалась шипением и треском.

Анита едва удержалась, чтобы не закурить.

— В трюме, — продолжал Петер, — обнаружили марихуану и кокаин, несколько десятков килограммов порошка.

Анита собралась было спросить, какое им дело до ареста травки и кокаина в центре Карибов, но тут Петер продолжил:

— В трюме было кое-что еще. То, что нас интересует и из-за чего, собственно, я рискнул разбудить тебя, дав поспать всего шесть часов.

«Мерзавец, — подумала Анита, — ничего не скажешь — элегантный способ указать мне на время».

— Помимо порошка на яхте обнаружили кассеты.

Петер выдержал небольшую паузу.

— Двадцать штук.

Анита так судорожно сжала трубку, что рука побелела. Челюсти не разжимались, словно их посадили на зубопротезный цемент.

Петер, сбитый с толку глухим молчанием, пустился в объяснения:

— Двадцать копий одной кассеты. В отчете дано довольно точное покадровое описание… но я попросил, чтобы нам выслали один экземпляр, на всякий случай, хотя меня убедило то, что я прочитал… Ты понимаешь, о чем я, Анита?

Она что-то бессвязно пробормотала, глядя в бело-голубой потолок.

— Ты уверен, что это то самое? — произнесла она наконец хриплым голосом, как если бы ее связки пробудились от тысячелетнего сна. — Я хочу сказать, ты уверен, что на кассете снята она? Двадцать копий? Двадцать раз…

— Сунья Чатарджампа. Да

Анита глубоко вздохнула. С одной стороны, она почувствовала облегчение. Ведь это то доказательство, которого она так ждала. С другой — насколько было бы лучше, если бы все это оказалось неправдой.

— Так, теперь я полностью проснулась. Ты на работе?

— Да.

— Хорошо, буду через сорок пять минут.

— Ладно, — ответил Петер, — через сорок пять минут.

Анита бросила трубку и помчалась в душ.

— Как ты думаешь, это пиратские копии?

Анита смотрела в окно, размешивая сахар в кофе.

Петер сидел за столом и машинально перелистывал скрепленные страницы.

— В Южной Америке это было бы нормально. Но тут важно другое: пиратские они или нет, все поставлено на промышленную основу. Я связался с полицейскими из Барбады и Сен-Висенте — они допросят раненых и постараются восстановить всю цепочку. Увы, владелец яхты убит, так что потребуется время.

Анита глотнула обжигающе горячего кофе: — Полагаешь, стоит разобраться на месте? Она действительно хотела знать его мнение.

— Не знаю… У нас и здесь есть срочные проблемы.

— Спасибо за напоминание. Хорошо, мы разделимся.

Анита повернулась, он поднял на нее полный любопытства взгляд.

— Ты будешь собирать всю информацию по делу Маркенса и Кеслера, поставишь кого-нибудь на расследование истории Чатарджампы. Она, скорее всего, вышла из квартиры, либо кто-то туда вошел… Нужно вновь допросить соседей, еще тщательнее. Может, кто-то что-то видел, несмотря ни на что… Так, дальше, я хочу, чтобы ты собрал как можно больше информации о Форстере.

«Да, — отвечал взгляд Петера Спаака, — а ты-то чем займешься?»

— Я развеюсь в Португалии. Привилегия старшего по званию.

Она сделала еще несколько глотков кофе.

— Хотел бы тебе напомнить — мы все еще не знаем, где скрывается этот Тревис…

В голосе Петера прозвучали ледяные нотки.

— Знаю-знаю, но не могу ждать, пока зашевелятся испанские и португальские полицейские. Хочу сама туда поехать и найти его.

Взгляд Спаака стал холодным.

— Да, — добавила Анита, улыбнувшись уголками губ, — я уверена, что Алиса направляется именно туда…

Она отхлебнула еще кофе, не зная, как объяснить Петеру, что чувствует.

— Я убеждена, что мать станет преследовать Алису и попытается забрать ее у отца. Возможно, она в той же ситуации, что и мы, — не знает точного адреса Стивена Тревиса. Помощь местной полиции обеспечит мне небольшое преимущество во времени, и я смогу кое-что подготовить…

— О чем ты? Хочешь взять ее на месте преступления?

— Да, — ответила она, движимая каким-то новым жестким инстинктом. — Я уверена, что Кристенсен допустит ошибку или промах и это позволит нам задержать ее на время, необходимое для сбора всех доказательств. Здесь, в Европе.

Анита не торопясь допила свой кофе.

— Звучит неплохо, — процедил Петер, — совсем неплохо.

Анита непроизвольно улыбнулась: — Понимаешь, между Алисой и ее матерью существует какая-то особая связь. Я пока не могу ее точно определить, но доктор Форстер кое в чем не соврал. Мне кажется, обе испытывают взаимную странную жестокую смесь восхищения и отвращения. Ева Кристенсен никогда не отпустит от себя дочь и уж тем более не позволит угрожать себе. Ее ответная реакция будет неожиданной и непредсказуемой даже для нее самой. Одно я знаю точно: Ева не оставит дочь… Не оставит в живых, понимаешь? Глаза Петера сверкали. Анита читала в них восхищение коллеги и страстное желание, но постаралась не показать виду, что с такой легкостью разгадала его мужскую сущность.