Онлайн книга «Дальний приход»
|
Петр сорвал несколько листьев с виноградной лозы и вытер ими руки, потом, не вставая, сорвал гроздь «изабеллы». Виноград был теплым, но таким вкусным, что жалко было прерывать его терпкий вкус во рту. Петр отщипнул еще одну ягодку и протянул гроздь Ольге. — Нет-нет… — отказалась за дочь Тамара Алексеевна. — Не надо немытые фрукты есть. — Это же не с базара… — сказал Петр. — Это прямо с ветки… — Какая разница? — поддержал жену Толкунов. — А пыль? А ядохимикаты, которыми кусты опрыскивали?! — Так вроде бы сад заброшен… — сказал Петр. — Какие тут ядохимикаты? Но пробовать виноград расхотелось и ему. — Все! — сказал Толкунов, вставая. — Подъем! За разговорами и на автобус опоздаем… — Дальше быстрее пойдем… — сказала Тамара Алексеевна. — Экскурсовод говорила, что тут уже хорошая дорога начинается… — Все равно надо идти… А перед ужином и в самом деле, можно и искупаться. Валентин Михайлович Толкунов нормальным мужиком был. Петр уже второй год работал в его фирме, и хотя Валентин Михайлович строг был, но только когда дело касалось работы. Сколько раз они встречались в нерабочей компании, и он еще ни разу не показал Петру, что начальник. Держался как равный с равным. Правда, и Петр не зарывался… Хотя и не заискивал, но и панибратства не позволял. Другое дело Тамара Алексеевна, жена Толкунова. С нею было сложнее. Тамара Алексеевна относилась к Петру то как к родному сыну, то как к прислуге мужа. И главное — никогда нельзя было понять, в кого она превратит Петра в следующую минуту. Тут всегда приходилось держаться настороже… 2 Случилось это за поворотом горной тропы… Петр, замыкавший шествие, — впереди него, заслоняя Ольгу и Толкунова, шла Тамара Алексеевна! — не сразу и понял, что произошло. Только когда догнал своих спутников, разглядел троих, похожих на чеченских боевиков, местных парней, сидевших на корточках посреди дороги. Одежда на парнях была обычная, городская — джинсы, яркие рубахи, но лица чужие, глаза недобрые. И по тому, как сидели они на корточках, нагловато перегораживая дорогу, и по тому, как смотрели, Петр понял, что встреча не предвещает ничего хорошего. — Что встал, как баран, дарагой?! — обращаясь к остановившемуся Толкунову, сказал горбоносый парень, заросший жесткой, как проволока, щетиной. — Иды сюда… Расскажи, кто такые… — Мы — паломники… — не сдвигаясь, сказал Толкунов. — Туристы то есть… Наша группа уже к автобусу спустилась, а мы здесь решили пройти… — Паломник, да? — сказал другой парень. — А эты с тобой, паломник, кто? — Жена… — ответил Валентин Михайлович. — Дочь… Товарищ по работе… Толкунов говорил совсем не то, что нужно было сейчас говорить, просительный голос не вязался с его массивной фигурой, и еще и поэтому слова его казались особенно жалкими. Петр двинулся было вперед, чтобы по-мужски поддержать Толкунова, но Тамара Алексеевна схватила его за руку. Это движение не ускользнуло от внимания горбоносого. Он косовато ухмыльнулся и, вставая, что-то сказал по-своему. Низкорослый парень, быстро взглянув на Тамару Алексеевну, что-то ответил, сопроводив свою реплику неприличным движением. И тоже встал, бесцеремонно уставившись на женщин. Потом, яростно жестикулируя, вскочил третий парень, с золотыми коронками на зубах. Горбоносый начал возражать ему и тоже принялся размахивать руками. К ним присоединился и низкорослый… 3 Нестерпимо унизительным было ждать, пока закончится этот разговор, который Петр слышал, но в котором ничего не мог разобрать, хотя и понимал, что парни обсуждают, как поступить с ними. Должно быть, так же вот чувствовали себя невольники, когда их продавали в рабство в чужой стране, но Петр не собирался уподобляться невольнику. — Надо прорываться, Валентин Михайлович! — шепнул он. — Прекрати немедленно! — одернула его Тамара Алексеевна. — Валя! Попробуй без глупостей договориться с ними. Как ни увлечены были спором парни, но они услышали эти слова Тамары Алексеевны. — Да! Давай договырываться! — обращаясь к Валентину Михайловичу, сказал низкорослый парень. — В общем, слушай конкретно, вы шлы там, где с крестами нельзя ходыть! Вы наших богов обыдели! Панымаешь? И он длинно сплюнул себе под ноги. — Но мы не знали, экскурсовод не сказала нам… — воскликнула Тамара Алексеевна. — Малчы, женщин, пока тебя не спрашивают! — прервал ее горбоносый. — Ты, дядя, говары, что думаешь делать теперь… — Но я не знаю… — растерянно сказал Валентин Михайлович. — А в чем, собственно, проблема? — Проблема в том, что мы обязаны поступить с вами по нашему древнему обычаю. Или вы сейчас кресты в пропасть выкыдываете, или мы вас вместе с крестами туда отправым. — Да вы что?! — воскликнула Тамара Алексеевна. — Да как вы смеете?! — А вот так! — горбоносый схватил массивного Валентина Михайловича и, зажав ему локтем горло, подтолкнул к краю обрыва. — А-а! — закричала Тамара Алексеевна. — Не трогайте его! — Крест снымай, тогда и не тронем! Жара стала еще тяжелее, а время как-то замедлилось. Петр словно со стороны наблюдал, как дрожащими пальцами пытается Тамара Алексеевна нащупать замочек на цепочке с крестом… — Тамара Алексеевна… — тихо проговорил не он, а кто-то другой его голосом. — Не делайте этого, Тамара Алексеевна! — Не делать?! — Тамара Алексеевна, забыв про замочек, яростно сорвала с себя крестик вместе с цепочкой. — А что мне еще делать? И она протянула крест горбоносому. — На! Бери! — Зачем мне крест, женщина?! Туда кыдай! — кивая на пропасть, потребовал тот. — Но он золотой! — Ну, ты конкретно глупый женщина! Зачем ты о золоте думаешь, когда конкретно о жизни своего мужа беспокоиться надо! Ты не хочешь, чтобы он жил?! — Хочу… — Я не слышу тебя, женщин… — Хочу! Хочу!!! — Ну так делай тогда, что тебе говорят! Тамара Алексеевна дернулась и обессиленно кинула крестик в сторону обрыва. Крестик, блеснув на солнце, скользнул в пропасть. — Теперь ты! — обращаясь к Ольге, потребовал горбоносый. — Я… — Оля! — простонала Тамара Алексеевна. — Оленька-а! — На! — Ольга сорвала с себя крестик и всунула его в руку матери. Слезы брызнули из ее глаз. |