Онлайн книга «1993»
|
Таня следила, чтобы родители принимали лекарства. Температура у матери спала до тридцати семи, но она всё еще лежала, у отца держался жар, но и на второй день он смотрел жадно, во все глаза, сидел на стуле, придвинувшись к телевизору, стараясь не упустить ни слова. – А не такая уж Ида и умная, – заметил он вдруг. – Нет, Лена, народ еще не понимает, и ты – как все… Прозреют люди, а поезд тю-тю… Хасбулатов верно спросил: что это за правительство? Мальчики в розовых штанишках. А старики в помойках роются. Ельцин… С похмелюги выступал, прическа набекрень, зал хохочет. Чего гадать, разгонит депутатов и дальше будет пить беспробудно. – Прям… По новостям смеялись: депутат, забыла фамилию, вышел покурить, увидел машины снегоуборочные и принял их за танки. – Павлов. Николай Павлов. Смеялись? От телевизора правды не жди. Когда депутатов разгонят, тот же телевизор тебе скажет: так им и надо. С тех пор в жизнь Брянцевых вошли новые персонажи, чьи фамилии, лица, поступки и слова Виктор стал знать, как болельщик, кого-то одобряя, кого-то ругая. Ойкина и Аксючиц, Бабурин и Челноков, Константинов и Астафьев, Якунин и Юшенков, Андронов и Уражцев, Исаков и Шашвиашвили… На апрельском референдуме девяносто третьего года на избирательном участке у Тани в школе родители голосовали так. Мама: да-да-нет-да. Папа: нет-нет-да-нет. В конце мая девяносто третьего в школе устроили дискотеку. Родители копались на огороде, Рита зашла, наряженная в короткое, обтягивающее красное платье. Таня была поражена эффектностью подруги: она покачивалась в душном облаке духов, рот лоснился и краснел, как рана. Таня была одета скромнее: джинсовая юбочка, детская розовая майка с морской звездой, выложенной стеклянными бусинками. – Такая и пойдешь? – Рита хмыкнула. – Какая? Блин, погоди, – Таня взбежала по лестнице к маме в комнату, открыла ее ящик в подзеркальнике. Она давно подкрашивалась незаметно, но сейчас ей захотелось выглядеть не хуже Риты и накраситься на всю катушку. Достала помаду, круговым движением намазала губы, вглядываясь в зеркало. Схватила черный тюбик и жесткой щеточкой провела по ресницам, подтягивая их вверх, обвела контур глаз карандашом. Вытащила прозрачный флакон с янтарной жидкостью, запшикала над головой. Капелька духов попала в глаз – защипало, но Таня силой воли не стала его тереть, чтобы не размазать тушь. – Ты что делаешь? – спросила мама за спиной. Таня быстро спрятала косметику в ящик. – Зачем без спроса лезешь? – продолжила мама миролюбиво. – Все духи выжала? – Тань, мы опаздываем! – крикнула снизу Рита. – У меня своих нет. – Отца попроси – может, тебе и купит, – сказала мама. – Что купит? – спросил Виктор с порога. Он шел в свою комнату мастерить деталь для укрепления парника. – О чем разговор? – Купишь ей духи? – спросила Лена проказливо. – Духи? Кому? Какие еще духи? – А что ты хотел? Она уже красится! Отец ввалился в комнату, пристально заглянул Тане в лицо и испугался увиденному, как будто это не его дочь, а зловещая кукла. Светлые родные глаза, густо обведенные черным… Он повернулся к Лене: – Ты посмотри, на кого она похожа. Готовая… – Слово вертелось у него на губах, но ругаться он не хотел; можно было бы сплюнуть, но и плевать в доме было неправильно. – Я, что ли, ее малевала… – А ты не мать? Погоди, годок пройдет, на наш дом показывать будут: “Ничего себе дочку воспитали”. – Долго тебя ждать? – крикнула Рита. – Иди мойся, – бросил отец. – Не пойду, – сказала Таня. – Я уже взрослая! – Что-о? – Схватив за руку, он поволок ее за собой вниз по лестнице. Таня пробовала упираться и, наткнувшись на кривой гвоздь в стене, содрала кожу на запястье. Лена спешила за ними: – Витя, не надо! Витя! Витя, не зашиби ее! Отец впихнул Таню в ванную, открыл кран на полную катушку: – Тебя умыть? Или сама? – обернулся, пронзил глазами Лену, увидел изумленную рожицу Риты. – Еще одна растет! Штукатурка сыпется! Чего ждешь? Пшла! Таня почувствовала: отец устроил ей разнос, пожалуй, чтобы впечатлить мать, он говорил так гневно, потому что, глядя на Таню, вспомнил что-то неприятное и досадное о маме… С самого Таниного детства родители праздновали ее день рождения. Пятнадцатого июня они преображались: веселели, были ласковы, всё прощали, как будто их подменяли. Тане почему-то было немного обидно в каждый день рождения. Тем летом накануне Лена перечисляла предстоящие покупки: – Торт в Пушкино возьму, курицу пожарю, свечек куплю для торта… – Сколько нашей исполняется? – как бы в шутку спросил отец. – Четырнадцать вроде? – Вроде, – отозвалась мать тоже насмешливо. – Четырнадцать? – переспросил отец у Тани, и она, подражая матери, ответила, подернув плечами: – Вроде. – Вино пить еще рано, – сказала мама с сомнением. – Какое вино? – возмутился папа. – Так, шампанского бокальчик. Янсы отсутствовали, они отдыхали за границей. Пришла Рита, хорошенькие одноклассницы Зоя и Света, застенчивый румяный отличник Шмаков и огнеглазая соседка цыганка Аза со скобой на зубах. Ребята сели с Таней в гостиной. Звонила баба Валя, долго поздравляла, перешла на стихи, а Таня в это время гримасами смешила гостей. Заглянув в гостиную, мама приникла к Тане и оглушительно зашептала: “Отец петь хочет. Не обижай его!” Таня пожала плечами. Вошел Виктор с гитарой, сел на диван и, смазав рукой по всем струнам, выдул губами: – Тым… Аза хихикнула. Ты мне в сердце вошла, словно счастья вестница, Я с тобой новый мир для себя открыл… Он смотрел на маму – в упор, живым блестящим взглядом опасного, но игривого пса. Но любовь, но любовь – золотая лестница… Таня взглянула на маму. Мама шевелила губами, подпевая, но безмолвно, чтобы не помешать. Потом на цыпочках вышла. Вернулась с круглым кремовым тортом, над которым колыхались огоньки беленьких свечек. Отец допел и вытер губы кулаком. Таня втянула воздух, задержала дыхание, на миг ощутила себя утопленницей, выдохнула изо всех сил. Огоньки дернулись и пропали, но через мгновение оказалось, что парочка огоньков лишь зажмурилась, лукаво наклонив головки набок, и вот уже они распрямились, воинственно потрескивая и подмигивая ярче прежнего. Таня дунула опять. Огоньки исчезли. – Четырнадцать, – сказал отличник Шмаков. – Ты же говорила, что тебе пятнадцать! |