Онлайн книга «На краю бездны»
|
– Значит, пажа вы совершенно не подозреваете. – Что вы несете, уважаемый? Мальчишка убил рыцаря? Ха! Большей глупости не слышал в жизни. Да и нашлись уже свидетели, утверждающие, что паж вошел в шатер только после вас и тут же выскочил наружу, извещая о смерти господина Рона всех собравшихся. Так что этот вариант отпадает… – …и остаюсь только я, верно? – глупо хмыкнул Брейв, глядя за спину собеседника. – Да. И, похоже, все улики против вас. Сочувствую, – сказал вон Дейвис более для проформы, потому что в голосе его чувств вовсе не наблюдалось. Брейв усмехнулся. Нервно, неестественно. Грамотно же его подставили. Не оставили и крохотной надежды на спасение. Но кому это понадобилось? Ответа Брейв не знал. У них с братом никогда не было врагов. Разумеется, случались мелкие стычки, но последние годы, особенно после того, как Рон стал рыцарем, и они обходили стороной. – Пойдемте со мной, уважаемый, – сказал вон Дейвис. Стражу наскучила игра в молчанку; ему хотелось поскорее сдать убийцу тюремщикам и спокойно наблюдать за происходящим на арене действом. – Сами понимаете, я не могу оставить это просто так. Вам придется побыть в заключении, пока мы не решим, что с вами делать дальше. Брейв несколько секунд стоял, рассматривая лежащего на земле Рона. А потом буркнул: – Ведите. * * * Его поместили в одиночную камеру. Небольшую, темную, достаточно холодную – даже по весне. Под самым потолком было единственное оконце – маленькое, с крепкой решеткой из толстых стальных прутьев. – Сиди тихо, не буянь, – наставлял Брейва тюремщик, немолодой уже дядька лет сорока, бородатый, грузный. – Коли чего, я тебя не пожалею, дубинкой по черепушке дам, мало не покажется. Так что имей в виду! Вечером тебе принесут поесть. А назавтра… назавтра будет видно… Надзиратель ушел. Закрылась окованная сталью дверь, щелкнули засовы. Брейв некоторое время сидел, тупо пялясь в одну точку, потом вздохнул грустно и улегся на кучу соломы, заменяющую пленнику лежак. Отвратительный день. Смерть брата, самого близкого человека. Обвинение в убийстве. Тюрьма. И ведь это, судя по всему, – только начало. Если стражники не найдут настоящего убийцу, всех собак повесят на Брейва. Хотя кто сказал, что онивообщестанут искать? У них есть подозреваемый, есть свидетели… а что еще надо, чтобы обвинить кого-то? У них небось и сомнений в его вине не возникнет… Завтра утром, Брейв в этом не сомневался, к нему явится начальник стражи и поведет на суд, пред светлый лик самого Джуана Первого. Его Величество предпочитает дела подобного рода рассматривать самостоятельно, не доверяя мировым судьям. А вот что будет дальше? Тюрьма? Эшафот? Как поступят с тем, кто убил рыцаря, вассала короны? Догадок много, но истина – одна, и знает ее лишь король. Интересно, придет ли отец? И что он решит, когда услышит о случившемся? Поверит ли, что это Брейв убил брата, или поймет, что сына его подставили? И снова нет ответа… Ясно только одно: даже если его не повесят, даже если он отделается десятью, пятью, двумя годами тюрьмы, его жизнь уже никогда не вернется в привычное русло. Горожане будут сторониться Брейва, лучшие друзья станут бывшими, и даже отец, коли он доживет до освобождения сына, отречется от него. Его будут звать братоубийцей, и никто не поверит, если он станет отрекаться от своего греха. Все сочтут это ложью. Отвернувшись к стенке, Брейв закрыл глаза и постарался выгнать из головы дурные мысли. Он хотел забыться сном, но сном темным, пустым, который и не сон вовсе, а сплошное черное пятно, не имеющее смысла и не несущее боли. И Кварус смиловался над ним, впервые за день. Боги тоже бывают милостивы, если вдуматься. * * * Однако пробуждение вновь вернуло все на свои места. Действительность безжалостна и холодна к людям, отсюда все их беды, незаживающие годами душевные раны. Время старается их залечить, но воспоминания, кои действительность призывает на помощь, непреклонны. Они рвут сознание на части, они впиваются в память когтями, отказываясь уходить прочь. Они – безжалостные монстры, обитающие внутри людей. И чем меньше прошло времени со дня, изменившего человеческую душу, тем яростней и злее бывают воспоминания. Тем тяжелее переносить их. А порой время и вовсе заключает с действительностью союз, и союз этот называется ожиданием. Оно может быть почти незаметным, а может быть долгим, мучительным. Время словно нарочно замедляет ход, а действительность накрывает человека с головой, и он все ждет, ждет… Брейв устал сидеть. Он встал, обошел свою темницу – раз, другой, третий. Замер, вслушиваясь в тишину, надеясь различить шаги. Когда же? Томительное ожидание длилось часа два, не больше, но заключенному казалось, что прошло несколько лет. Когда наконец заскрежетали засовы, у него вырвался из груди вздох облегчения. Он в тот момент готов был выслушать любой приговор, помилование или смертная казнь – все лучше, чем ожидание! – Утро, – поприветствовал Брейва надзиратель, входя. Обернулся через плечо, крикнул в коридор: – Забирайте вашего дружка! В камеру вошли двое стражников. – Ты бы хоть покормил парня, что ли, – заметил один из них, мужчина лет тридцати пяти с длинными светлыми волосами, рассматривая бледного Брейва. – Дык как раз сейчас и собирался! Ведите его в столовую, повар чего состряпает, да отзавтракает тогда! Брейву связали руки за спиной и вывели в коридор. – Смотри, только без шуток! – предупредил его длинноволосый. – У меня приказ убивать на месте при попытке к бегству. Брейв на ходу кивнул. Столовая представляла собой просторный зал с двумя длинными столами и несколькими рядами табуретов. Пока зал пустовал, но к обеду его заполнят оголодавшие заключенные, и тогда только успевай похлебку разносить! – Это еще кто? – недовольно осведомился повар, отвлекшись от готовки. – Да вчерашний, – ответил тюремщик. – Я его на общий завтрак не повел, ждал, чего там сверху скажут. Вот сказали – покормить перед судом, так что давай наливай ему плошку! – У меня тут не трактир, Рич! – огрызнулся повар. – Надо было его вести в положенное время, чтоб пожрал! – Тебе чего, налить трудно? – Ждите до обеда. Некогда мне сейчас ему завтрак стряпать! – Ах, до обеда? – Глаза надзирателя сузились. – До него самого. – Повар был непреклонен. Властелин кухни, правитель столовой… Свистнула в воздухе плетка. Повар вскрикнул от боли и схватился за плечо. |