Онлайн книга «Дорога на две улицы»
|
Приходила с глазами сытой кошки. Только что не облизывалась. Смотреть на нее было противно. Борис с ней и вовсе не здоровался. А однажды не выдержал: – Здесь тебе не гостиница! Та фыркнула и бросила: – А я тут прописана! Так что имею право! И на комнату свою тоже. Убогих и сирот пристроили. Да и потом, я вам не суворовец Миша. Это ему жилплощадь не нужна. Государство содержит. Так что со мной, как с ним, вам не повезет, не надейтесь! А то записали себя в святые! А мальчонка-то по казармам шатается! Жалостливые вы мои! А здоровые и красивые вас не интересуют! – Ты – точно, – подтвердил отец. – Да наплевать! – и она громко хлопнула дверью. Елена сидела на кухне и смотрела в окно. Поймала себя на том, что слез уже нет – просто не осталось. А вот Машка и Никоша радовали! Никошкино увлечение биологией стало вполне серьезным занятием. Он мог часами бродить по лесу, разглядывая кору деревьев со следами жуков-короедов, спилы пеньков и слушая пение птиц. Как зарождается живая материя? Как развивается? И что на это ее провоцирует? В седьмом классе он уже занимался в энтомологическом кружке при биофаке МГУ. С вниманием изучал труды академика Вернадского «Селекция плодовых культур». Ольга достала ему распечатки сессии ВАСХНИЛ от 1949 года. С жаром он объяснял Елене, что не может быть ничего интереснее, чем постигать основы генетики – факторы, влияющие на наследственность и изменчивость. Основные факторы движения эволюции. Как осознать связь всей биоты – от микроорганизмов, живущих на глубине одиннадцати километров в Марианской впадине, до вершины эволюции – человека. А Машка успевала во всем! Лучше всех в саду плясала, пела и читала стихи. В семь лет попросила Ленушку – так она называла Елену – купить пианино. Пианино, разумеется, было куплено – в кредит. Черное, полированное, пахнувшее свежим лаком, оно заняло почетное место в столовой. Каждое утро Машка протирала с него пыль – специально выделенной «музыкальной» фланелью. Пригласили и учительницу. Благообразная старушка из «бывших» стучала по полировке артритным, скрюченным пальцем – отбивала такты. Машка должна была повторять. Однажды не выдержала: – Я же не дятел, Вера Аркадьевна! Давайте уж поиграем! Вера Аркадьевна вздрогнула, посмотрела на непокорную ученицу блеклым, затянутым катарактой, птичьим глазом и испуганно кивнула: – Поиграем, деточка! Поиграем! Годика через два, обещаю! Машка пианино закрыла – раз и навсегда. Милейшей Вере Аркадьевне с извинениями было отказано. – Сочувствую! – обиженно произнесла она, отказавшись от выходного пособия. Машкина откровенность Елену обескураживала и пугала. Например: – Ленушка! Вот бы быть похожей на Ирку! – мечтательно говорила она. Елена вздрагивала и замирала на месте – с половником в руках. – А может, лучше на Лелю? – осторожно произнесла Елена, боясь ответа маленькой хитрованки. – Нет! – спешила оправдаться та. – Я имею в виду – по красоте! Елена облегченно вздыхала и переводила дух: – Да ты тоже ничего, Марья, не переживай! И потом, разве красота для человека самое главное? – Для женщины – да! – уверенно утверждала семилетняя находчивая соплюха. Вконец растерявшаяся Елена готовила пламенную речь про общечеловеческие ценности, роль эрудиции, интеллекта и образования в жизни человека и прочее, прочее. Машка слушала рассеянно, позевывая и накручивая на палец послушный каштановый локон. – Все поняла, Ленушка, – мягко сказала она и с сочувствием посмотрела на Елену. А однажды пропала Иркина помада. Скандал был страшенный, виновницу уличили сразу же – Машка, а кто же еще? Та и не отпиралась. Надутая и красная как рак, она протянула украденный тюбик хозяйке и тихо бросила: – Подавись! Жи`ла! Елена охнула и схватилась за сердце. Машка подошла к ней и успокоила: – Просто интересно было, понимаешь? Знаешь, как она пахнет? Я ее по ночам нюхала, – доверительно прошептала она. Долгая беседа на тему «Воровство – худший из грехов» была выслушана виновницей произошедшего спокойно и не очень внимательно. – Да все поняла, Ленушка! Не беспокойся! – опять скучно позевывала внучка. Елена решительно отменила ежевечерние прогулки, просмотр мультиков. И самое неприятное – мороженое отменялось на весь ближайший месяц. – Согласна, – горестно кивнула Машка и поплелась к себе. Опять утешила Элька: – Господи! Вот из всего раздуешь проблему! Ну свистнула девка помаду, поиграла. Вот беда-то! А кто этим в детстве не грешил, скажи? – Я! – возмутилась Елена. Эля махнула рукой: – Да просто у Нины Ефремовны помады не было! – Ну, знаешь ли! Тревог Елены это не сняло. Остались. Гаяне приходила каждую неделю. Обязательно с пирогом – печеное и Машка, и Никоша обожали. Машка чмокала Гаяне в щеку и… убегала к себе. Борис и Елена умоляли ее быть с бабушкой поласковее и повнимательней. – Ты – все, что у нее есть, – говорили они. Машка кивала, но ничего не менялось. Однажды призналась: – Мне с ней скучно. И потом, она же на меня смотрит и все время плачет! И еще, – тут Машка задумалась и наморщила хорошенький носик, – пахнет от нее, Леночка! Понимаешь? – Чем? – ужаснулась Елена. – Пылью, – недолго думала Машка. * * * На Машкино семилетие приехал Юра, ее отец. Машка бросилась к нему на шею. В общем, взаимопонимание и любовь сложились сразу. Юра был, слава богу, в порядке. По-прежнему красив – яркой и мужественной красотой. До полуночи Елена с Юрой беседовали на кухне. Юра рассказывал ей, что встретил хорошую женщину в экспедиции, тоже геолога. Собираются пожениться и мечтают о детях. Хотят осесть во Владивостоке – там у Наташи, его невесты, есть квартира. Восторгался Машкой и горячо благодарил Елену за девочку. Сказал, что назавтра хочет поехать на кладбище, к Машке-старшей. Утром у Елены разыгралась мигрень, и на кладбище сопроводить Юру вызвалась Ирка. Через неделю Юра уехал. Куда – не сказал. Вместе с ним уехала Ирка. Как объяснила, в качестве жены. Юра в объяснениях участия не принимал – ждал новоиспеченную суженую во дворе. Еленина мигрень закончилась сердечным приступом с госпитализацией. Слава богу, инфаркт не подтвердился. Даже странно как-то. |