Онлайн книга «Жизнь, по слухам, одна!»
|
– Глеб Петрович! Ну, хватит, а?! Ну, вы живы или нет?! Господи, что мне делать?! Пола его темного пиджака, выпачканного в земле, вдруг раскрылась, упала, и Катя увидела бурые запекшиеся подтеки на белой рубашке, везде целой, не порванной. И вообще крови не было видно – ни на одежде, ни на земле. И что это значит? Это хорошо или плохо?! – Глеб!! Это я, Катя! Вы помните меня? Вы работали в охране у моего папы, Анатолия Васильевича, и вы однажды меня спасли! Ну придите в себя! Ну, вы же не умерли на самом деле!.. И тут она зарыдала, бурно, громко, слезы хлынули ручьем. Ее бросили все – и мама, и папа, и Ниночка, которую она не успела спасти. Она просто не переживет, если ее бросит еще и Глеб. Тогда она ляжет рядышком и тоже умрет. Катя рыдала, тряслась, подвывала, но не переставала соображать, что делать дальше. Неизвестно, как это у нее получалось. Если б ее сознание продолжало зыбиться и мутиться, она бы в нем утонула, и дело с концом. Но оно было острым и колючим, как горные пики, очень отчетливым, и, завывая, Катя тем не менее сообразила, что у нее есть вода и аптечка. Не переставая рыдать, она поползла на коленях в куст, схватила бутылку с водой и трясущейся рукой плеснула лежащему в лицо. Тут произошло неожиданное и напугавшее ее еще больше. Он вдруг сел. Катя взвизгнула и закрыла лицо руками. Вода из бутылки лилась ей на колени. Катя отняла руки, всхлипнула, перехватила бутылку и плеснула еще раз, как из шланга. Он моментально открыл глаза. Вода капала у него с подбородка. – Глеб, – икнув, сказала Катя и на коленях подползла поближе. – Ты жив или умер? Он повел головой, пошевелил вымазанными в земле губами, и Катя моментально поняла, что он просит воды. Он хочет пить и просит, чтобы она дала ему попить, значит, он жив! – Сейчас, сейчас!.. Кое-как пристроив бутылку к его губам, она крепко взяла его за затылок и осторожно дала ему глотнуть. Он глотнул, выдохнул, закрыл глаза, потянулся снова и пил долго, медленно и мерно глотая. Катя держала его голову. Оторвавшись от бутылки, он посмотрел на нее, и взгляд у него стал как будто фокусироваться, сходиться на ней. В аптечке есть нашатырь, отчетливо подумала Катя с горного пика, в который превратилось ее сознание. Нужно дать ему понюхать. Она опять поползла в куст, разыскала аптечку, долго не могла ее открыть, рыча от нетерпения, но потом все же открыла. Ампула хрустнула у нее в пальцах, первым делом Катя нюхнула сама, так что слезы выступили на глазах, и сунула ему под нос. Он замотал головой, захрипел, дернулся. – Хорошо, – похвалила Катя Мухина. – Очень хорошо!.. Он зашевелился, поднял руку и вытряхнул из-за шиворота листья и травинки. – Там еще был муравей, – деловито сказала Катя. – А они кусаются! – Где муравей? – хриплым голосом медленно спросил Глеб Звоницкий, словно проверяя, может ли он говорить. – У тебя за шиворотом. Он помолчал, собираясь с силами, и сказал: – Помнишь, мы с тобой муравья кормили? В парке у Инженерного замка? Ты еще маленькая была. Катя села на пятки, глядя на него во все глаза, и вдруг опять залилась слезами. Глеб морщился, с трудом вздыхал, а потом спросил: – Где мы? – На Крестовском острове, в кустах, – моментально перестав рыдать, с готовностью доложила Катя. – Ты здесь лежал, и я думала, что ты умер. – Как ты меня нашла? – Я тебе звонила все утро. Никто не отвечал, а потом ответил какой-то человек. Наверное, он бутылки в кустах собирал, а нашел тебя. Он сказал, чтобы я ехала сюда, а он сам здесь светиться не может. Еще он сказал, что ты пока дышишь и что мне надо спешить. – И ты поехала?! Катя тыльной стороной ладони утерла нос. Кажется, на нем висела капля. – А что, я должна была тебя бросить?! Глеб Петрович охнул, медленно вытащил из-за спины руку, которая повисла как плеть, и взял ее за кисть другой рукой. – Как ты меня нашла?.. – Я же рассказала! Он покачал головой, и Катя его поняла. – А-а, ну, я дошла до стадиона Кирова, это мне так велел тот тип. Он сказал, что ты лежишь где-то за лодочными сараями, в кустах. Я ходила, ходила и в конце концов нашла. Ты можешь встать? – Откуда я знаю, – сказал Глеб и улыбнулся. Улыбаться было трудно, лицевые мышцы свело судорогой. Он плохо соображал и понимал, что нужно соображать быстрее. – А как мы это узнаем? – Что? – Ну, можешь ты двигаться или нет! – Какое сегодня число? Катя подумала и сказала какое. Значит, с таможенником он встречался вчера. И в ресторан «Иль Грапполо» по Невскому шел тоже вчера. И про муравья вспоминал вчера. И били его вчера. Совсем недавно. Прошло несколько часов, а вовсе не целая жизнь!.. Нужно спешить. Нужно взять себя в руки, встать и разобраться с таможенником, натравившим на него бандитов. Глеб вдруг усмехнулся, и от движения щекой стало больно почему-то в ухе. Недооценил он таможенного чиновника Вадима Григорьевича, ох недооценил!.. Впрочем, такими методами – втолкнуть в машину, увезти «на хату», там долго бить, потом бросить в лесочке – никто «из больших» давно своих дел не решал, не гопота же неумытая, в самом-то деле!.. Вот Глеб Петрович и попался!.. А может, попробовать встать, что ли?.. Все тело болело и ныло так, что даже мысль о том, что придется шевелиться, доставляла Глебу почти физические мучения. Хотелось лечь, закрыть глаза, подтянуть ноги к животу, чтобы не было так больно внутри, и немножко отдохнуть. Пожалуй, он бы лег, если бы не девушка – он вдруг позабыл, как ее зовут, – которая караулила каждое его движение с тревожным беспокойством. – Глеб, нам нужно отсюда уезжать! Тебе больше нельзя лежать, земля холодная, ты еще и простынешь к тому же! Он было засмеялся и тут же охнул и схватился за бок. – Вот видишь! – радостно сказала девушка. – Ты уже можешь шевелить рукой! А то она прямо как неживая висела!.. |