Онлайн книга «Крест в круге»
|
Оперативник удивленно перевел взгляд с Вадима на оператора и переспросил, словно ослышался: – Так на центральном входе дежурил только один сотрудник? Ефремов невозмутимо щелкнул кнопкой на пульте и стряхнул с рукава невидимую пыль: – Да. Один. Плешаков промолчал.Пока оператор отматывал пленку, отыскивая нужную запись, следователь закончил опрашивать женщину. – Администрация отеля предоставила вам другой номер, – сказал ей Зевкович, – чтобы вы могли отдохнуть. – Не стоит. – Она покачала головой. – Я теперь все равно не усну, а утром у меня самолет. Хотя… Какой теперь самолет… Спасибо. Мне нужно побыть одной. И не здесь… – Она тяжело встала. – Наш сотрудник проводит вас. Вам вызвать такси? – Да. Благодарю.Дима Мещерский провел ее по длинному коридору, мимо двери комнаты с депозитными сейфами, через тяжелую штору, мимо стойки лобби – через просторный зал reception. Они вышли через распахнутую швейцаром дверь центрального входа в свежую, наполненную пестрыми огнями осеннюю ночь. Мещерский помог ей сесть на заднее сиденье такси и, захлопнув за ней дверцу машины, попятился обратно на тротуар. Она посмотрела на него в окно и, наклонившись к шоферу, скомандовала спокойным, деловым голосом: – В аэропорт. Живо! Водитель кивнул и включил передачу.Следователь тем временем усадил напротив себя сотрудника рум-сервиса. Это был худощавый молодой человек лет двадцати с бегающими глазками и подобострастной улыбкой. – Хлопков я не слышал, – пробормотал он, – но… как будто… Я слышал – «спасите!» Как будто… «Спасите!» Оперативник бросил на него удивленный взгляд, в котором одинаково читались недоверие и презрение. Следователь поднял голову: – Вы слышали, как кто-то звал на помощь? – Как будто… – Что значит «как будто»? – рявкнул уставший оперативник. – Я шляюсь по этажам, пытаюсь достучаться до полоумных и трусливых стариканов, а тут сидит, понимаешь, молодой да резвый, который слышал крики о помощи и – как в рот воды набрал! – Действительно, – укоризненно произнес следователь, – что же вы молчали-то? – Так ведь до меня еще очередь не дошла, – почти кокетливо ответил официант. – Я думал: у вас все по порядку… Чего лезть-то?.. К тому же это совсем не там было… – Что значит – не там? – Ну, не в «трех двойках»… В другом номере. Я и значения не придал. – В каком же номере вы слышали «спасите»? – теряя терпение, процедил следователь. – Чуть дальше по этажу, – ответил сотрудник, с опаской поглядывая на тяжело дышащего Груздева. – Я не помню номера. Но дверь показать могу. Оба оперативника переглянулись. – Прошу вас, – галантно произнес следователь, – подняться на четвертый этаж с нашим работником и показать ему эту дверь. – Я тоже поднимусь с вами, – поспешно сказал Зевкович. – На тот случай, если нужно будет номер карточкой открыть. Как только за ними закрылась дверь, Ефремов тяжело вздохнул: – Нет этого парня на пленке. Один только раз его видно издалека, когда он по коридору идет. Полторы секунды – от силы. Он еще раз отмотал пленку магнитофона и запустил изображение: – Вот этот посыльный с цветами. На экране появилась неясное, размытое изображение молодого человека, стремительно идущего по коридору. Все, кто был в операторской, сгрудились у монитора, стараясь рассмотреть предполагаемого убийцу. Вадим тоже подошел поближе. На экране едва различимый человек прошел по коридору, затем сменился кадр и включился квадрат второй камеры, наблюдающей за сектором этажа перед 222-м номером. Квадрат был пуст. – А там что, камера не работает? – удивился следователь. Ефремов замялся. – Я ее отключил… Груздев подпрыгнул на стуле. – Зачем, Коля? Ты что, ненормальный? – Я отключил камеру, – сказал тихо Ефремов, – потому что меня попросил об этом… убитый. В операторской повисла гробовая тишина. Первым пришел в себя следователь. – Вы хотите сказать, – произнес он с расстановкой, – что были знакомы с убитым? Ефремов растерянно обвел руками пространство комнаты: – Да мы здесь все были с ним знакомы! Полгода назад он работал в нашей смене. Потом нашел себе работу по специальности и ушел из «Националя». А недавно позвонил и попросил об этой… услуге. Ну, чтобы я отключил камеру. – А зачем? – полюбопытствовал следователь. – Видите ли, – Ефремов покачал головой, – он хотел поселиться на пять дней в отеле инкогнито. Чтобы никто ничего не знал. Даже служба безопасности. – Тому была веская причина? – подмигнул следователь, кивая на дверь, за которой несколько минут назад скрылась заплаканная женщина. – Конечно, – подтвердил Ефремов. – Она ведь дама… м-м-м… замужняя. Сами понимаете, все такое. А должность у нее не маленькая. Репутация опять же… На базе громко щелкнул динамик рации, и все, кто был в операторской, разом вздрогнули. Сквозь шуршание и треск эфира на головы собравшихся в душной комнате людей обрушился низкий голос Зевковича: – Парни! Здесь все в крови и еще один труп! Номер двести пятнадцать !Вадим вздрогнул. Ледяное, обжигающее предчувствие, в первый раз кольнувшее его, когда в отеле появился молодой человек с цветами, теперь лавиной обрушилось в сердце осознанием развязки. Выскочив из операторской и мчась через три ступеньки по лестнице на четвертый этаж, он уже точно знал, что это – финал . А финал, в свою очередь, обещал новое, еще неизведанное начало . Он наконец понял, что эти жуткие, таинственные два числа – 215 и 222 – в его жизни уже были! Они существовали где-то очень далеко, в каком-то неправильном или, наоборот, правильном мире. Они фамильярно подмигивали ему своей позолотой из глубины десятилетий, с потускневшей картинки, написанной больше полувека назад. Эта картинка, как вспышка фотографа, выдернула из его жизни мгновение и назвала его – последним. И в этом последнем мгновении было все: свет, любовь, тепло и невысказанное пьянящее чувство, которое, наверное, называют счастьем. В этом мгновении навсегда осталась та, чье имя он пронес через все долгие десятилетия воздушных мытарств. Все погрузилось в забвение после той яркой фотографической вспышки. Все, кроме этого имени. – Мила! – позвал он, едва сдерживая в груди рыдания. – Я не забыл тебя! В коридоре четвертого этажа, уже пробежав несколько метров, отделяющих его от 215-го номера, он вдруг остановился как вкопанный и в изумлении попятился назад. Скользкий квадрат холодного зеркала выхватил его отражение и спрятал вновь, когда он пробежал мимо. Вадим попятился назад, чтобы еще раз увидеть то, что на миг показала ему стеклянная гладь. |