Онлайн книга «Башня»
|
– Командир, – позвал Чингачгук. – Ты в порядке? – А? В порядке, Витя, в порядке. Иван снял трубку телефона. Позвал: – Ахмед. – Ахмед молчал. – Ахмед, повторяю условия: если наши люди будут освобождены – ты получаешь жизнь. Если нет – ты умрешь. И умрешь смертью страшной, лютой… Думай. Времени осталось мало. Через десять минут въехали на территорию фермы. Здесь уже ждали Доктор и Пух. Доктор сразу спросил: – Ну, как прошло? – Нормально, Док. – Раненые есть? – Ни одной царапины, Док. – Фу ты господи… А я волновался, – Доктор сел на ступеньку автозака и улыбнулся. Пуху Иван сказал: – Готовь аппарат, Гена. – А все готово. Иван снял трубку. Сказал: – Ахмед, время вышло. Ахмед молчал и дышал в трубку. – Ну, ты сам выбрал… Давай, Пух. Пух зажег горелку, отрегулировал пламя. – Ноль семь пятьдесят три, – прошептал Ахмед в трубку. …Щелкнули замки, и отворилась дверь автозака. Появился горбоносый Ахмед. Он был очень бледен, держался неуверенно. – Оружие! – рявкнул Братишка. Ахмед вытащил пистолет из расстегнутой кобуры, положил на стальной пол. – Толкни его ногой. Ахмед толкнул пистолет ногой, ПМ упал на землю, звякнул. – А теперь прыгай сам. Ахмед выпрыгнул. Его сразу сбили с ног, прикрепили наручником к скобе-подножке. Братишка отобрал ключи от боксов, поднялся в фургон. А через несколько секунд в проеме появился Сашка Андреев – сын Германа Петровича Андреева. Он стоял и щурился на солнце… * * * Жарило солнце, и воздух был зноен. Катер неторопливо двигался по спокойной воде. На штурвале стоял Братишка; Робинзон и Грач сидели в кокпите. Иван свесил руку за борт, опустил в воду. Ладожская вода даже в середине июня была прохладной. Иван сидел и смотрел в безмятежное небо. Тарахтел двигатель, Братишка что-то напевал себе под нос… Грач окликнул: – Саня! – Что тебе, пернатый? – Сань, а ты нам про пиво-то недорассказал… – Хе-е, братишка! Теперь – беспонтово. Вот как снова окажемся в душегубке – дорасскажу. Иван улыбнулся. Впервые за два последних месяца Иван был спокоен – сегодня он оплатил главный свой долг. Это вышло, как ему казалось сейчас, случайно, но теперь он с Петровичем расплатился. Навряд ли Герман Петрович ждал от Ивана какого-то возмещения. Петрович сознательно сделал свой выбор, и это не обсуждается. Но Судьба дала Ивану шанс, и он сумел его использовать – все по-честному. И теперь Иван стал спокоен. Грач и Братишка о чем-то разговаривали, но Иван не слушал. Он повернул лицо к солнцу и прикрыл глаза. И сразу увидел лицо Лизы. Глаза – серо-зеленые, всегда как будто слегка удивленные, и волосы цвета спелой пшеницы, и маленький белый шрам над левой бровью – Лиза получила его еще в детстве, когда упала с велосипеда. Он увидел лицо любимой женщины в деталях – сейчас оно было более реальным, чем на записи, которую привез Братишка… Губы Лизы шевельнулись и произнесли: люблю. Жду всегда… И Ивану сделалось необыкновенно хорошо… – Ого! Похоже, это у нас горит. …так хорошо, как не было уже очень давно – возможно, никогда… – Иван! Спишь, что ли? У нас, говорю, похоже, горит. Иван открыл глаза, рывком сел. Братишка указывал рукой направление по курсу. Сначала Иван не увидел ничего, глупо спросил: что? – и вдруг разглядел черную струйку дыма впереди. Определить расстояние до источника дыма было невозможно. Да и утверждать уверенно, что это горит на острове, было нельзя, но… – Добавь-ка оборотов, Саша, – сказал Иван Братишке. Братишка кивнул, двинул вперед сектор газа. Звук двигателя изменился, катер начал набирать ход. Грач нырнул в рубку, принес бинокль. Он оперся на крышу рубки, поднес бинокль к глазам. Через несколько секунд сказал: – Да, это у нас. – Что горит? – Да разве поймешь? Видно только, что на северном мысу, над бухтой. – Сколько до острова? – спросил Иван Братишку. Тот поколдовал с навигатором, сказал: – Шесть километров. Дойдем за пятнадцать минут. Иван встал рядом с Грачом, тоже оперся на крышу рубки. Грач протянул ему бинокль, но Иван качнул головой… Катер шел к острову, разводя усы, оставляя за собой пенный след. С каждой минутой остров делался ближе. Грач сказал: – Дым-то, кажись, стихает… Действительно, столб дыма стал, как будто, потоньше и уже не был таким черным. Иван попросил бинокль, поднес его к глазам… То, что он увидел, повергло в шок – на мысу догорал боевой беспилотный вертолет «Джедай». Раскаленный воздух над скалами дрожал, машина дымилась, и видно было плохо. Но характерный горбатый профиль «Джедая» нельзя было не узнать – «гестаповцы» любили хвастаться своим «летающим пулеметом», частенько показывали его по телевизору… Сквозь марево и дым Иван рассмотрел, что вертолет стоит криво, боком, а одна из его лопастей сломана. – Ну что там? – крикнул, перекрывая звук мотора, Грач. – Там горит «Джедай», – крикнул в ответ Робинзон. Если бы он сказал: там горит летающая тарелка, то эффект был бы меньшим. Они вошли в бухту и подошли к причалу. Из воды торчал нос полузатопленного гидроцикла. Фактически он висел на швартовом конце. На воде расплывалось бензиновое пятно. А на причале сидел Зоран и курил сигару. Под мышкой серба висели неизменные «глоки», на коленях лежала «поливалка» Плохиша. На берегу сморщившейся тушей осела резиновая лодка, неподалеку от нее – человеческое тело. Иван смотрел на тело и пытался понять, кто это, но человек лежал лицом вниз. Наверху все еще дымился «Джедай». Иван выскочил на причал, подошел к Зорану. Он дважды видел серба, но даже не знал, как его зовут. Иван подошел и спросил: – Что здесь произошло? Серб затоптал ногой недокуренную сигару, поднялся, опираясь на обрез, и бросил: – Пошли за мной. На причал выбрались Грач и Братишка. Братишка догнал Зорана, схватил за плечо. Серб стремительно развернулся, и все увидели, как изменилось его лицо. Еще минуту назад равнодушное, невыразительное, сейчас оно было искажено болью. Зоран сглотнул комок и сказал: – Все разговоры – потом. Здесь все кончено… Все убиты. В любой момент здесь будет «гестапо». Серб повернулся и пошел дальше. Трое мужчин двинулись за ним. Серб остановился. Повернулся и сказал: – Один пусть останется снаружи для наблюдения – снова может прилететь «Скаут» или «Джедай». Остальные – за мной, нужно забрать хотя бы тела. Иван посмотрел на Грача, Костя кивнул: понял. |