Онлайн книга «Вирус "Reamde"»
– Никаких проблем, – ответил Павел. – Пассажирский манифест подается отдельно от плана полета. Его не надо составлять заранее. Понимаете, пассажирские манифесты все время меняются. Кто-то в последнюю минуту решает не лететь, кто-то, наоборот, присоединяется. Мы подаем манифест перед самым вылетом. – Итак, – сказал Джонс, – на худой конец, мы сумеем вылететь в направлении Канады. – Может быть. Зависит от чиновников и паспортов. Джонс только отмахнулся. – Об этом подумаем позже. Сейчас меня интересует план полета. Он вновь надолго замолчал. – Мне все-таки очень хочется сделать остановку в Исламабаде. Давай разберем по пунктам вариант с Кашгаром. – Вопрос в том, что́ вам надо в Исламабаде. Если просто бросить самолет, план сработает отлично. Мы можем указать Кашгар как аэропорт назначения, долететь до Исламабада, и никто нас не остановит. – Исламабад не конечная моя цель, – сказал Джонс. – После короткой остановки я намерен лететь дальше. – Что в данном случае значит «короткая»? – День-два. От силы три. Павел задумался. – Может получиться, – произнес он наконец. Однако Павел думал так долго, что Джонс заметил и насторожился. Он что-то вытащил из кармана. В следующий миг Павел вздрогнул, и Зула, опустив глаза, увидела, как свет уличного фонаря блеснул на стальном лезвии. Джонс прижимал к ребру ладони Павла нож. – Ты ведь сможешь вести самолет без одного пальца на руке? – спросил Джонс. Павел промолчал. Джонс продолжил: – Я несколько обеспокоен. До сих пор ты отвечал на мои вопросы без колебаний, к полному моему удовольствию. Сейчас ты ответил не сразу, отчего у меня создалось впечатление, будто мы играем в шахматы. Я не хочу, чтобы ты играл со мной в шахматы. Ты должен понять, Павел, что успех моего замысла и твое выживание неразрывно связаны. Будет очень неприятно и очень плохо для тебя лично, если через несколько дней обнаружится, что ты меня как-то надурил. Надурил, воспользовавшись какой-то технической тонкостью режима частных авиаперевозок, о которой мне знать неоткуда. – Я думал, что будет, если пробыть в Исламабаде несколько дней, – сознался Павел. – И это замечательно, – сказал Джонс, – при условии, что ты честно поделишься со мной своими мыслями. – В Исламабаде современный аэропорт. Там нельзя просто сесть и поставить самолет, как машину в торговом центре. Его заметят. Останутся записи. – Продолжай информировать меня о подобных соображениях, как только они возникнут, – кивнул Джонс. – Однако в том, что самолет заметят, большой беды не будет. Из Исламабада мне нужно совершить всего один перелет. – Куда? – Подойдет почти любой крупный город США. Моя душа особенно лежит к Вегасу, но я не буду особенно привередничать. Халид, все это время сидевший молча, теперь обернулся через плечо и сказал что-то по-арабски. В его фразе было одно английское слово: «Мегамолл». – Мой товарищ очень дельно подсказывает, что, если мы не можем долететь до Вегаса, нас более чем устроит Миннеаполис. Это ведь проще, да? Потому что севернее. – Все зависит от ортодромий, – твердо ответил Павел. – Позволите включить ноутбук? Джонс задумался. – Я рассчитывал покончить с этим быстрее, – сказал он. – Нам прежде надо кое-что сделать. А потом, ладно, включай ноутбук. Подъехали к причалу, на который высадились днем. Баркас покачивался чуть дальше в море, но при появлении машин немедленно подошел и пришвартовался. Водителя второго такси под дулом пистолета загнали на баркас, а за руль пересел смертник с пассажирского сиденья. Багажники обеих машин забили грузом. Последние два моджахеда ближневосточной внешности, дожидавшиеся на баркасе, залезли во второе такси к Сергею. Обе машины выехали обратно на кольцевую дорогу и двинулись в аэропорт, а там свернули к бизнес-терминалу. У ворот дежурил охранник, но Павел был в летной форме и, видимо, знал какие-то правильные слова, потому что их пропустили. Машины подъехали к самому самолету. Джонс, Зула и оба летчика сразу поднялись на борт, а остальные боевики под руководством Халида начали перегружать снаряжение из багажников в грузовой трюм. Внутри царили роскошь и чистота, каких, естественно, ожидают люди, летающие частными самолетами, включая цветы в вазах, шоколад на столе и напитки в миниатюрных холодильниках. Деревянная обшивка мягко поблескивала в свете стильных галогенных ламп. После нескольких дней на жестком и неудобном мягкие кожаные кресла рождали ощущение, будто сидишь на коленях у исполинского младенца. Джонс несколько минут прохаживался по салону взад-вперед, офигевая от избытка роскоши. Он был в кабине, разглядывал суперсовременные дисплеи, когда зазвонил мобильный. Джонс взглянул на экран. – О! Это последнее, чего мне не хватало для полного счастья! Он открыл мобильный, поднес к уху и заговорил ликующим голосом. Зула не понимала его арабского, но угадывала смысл: «Ты ни за что не догадаешься, откуда я с тобой говорю!» Тут Джонс повернулся на каблуках и с ошарашенной физиономией двинулся из кабины к открытой двери. – Кто это? – спросил он, переходя на английский. – Соколов, – сказал русский в телефон. – Мы встречались раньше, когда я перебил половину твоих людей. Десять минут назад я перебил вторую половину. Теперь остался только ты, козел вонючий. Мудак, который по телефону отправляет на смерть тех, кто лучше его, а сам драпает в аэропорт. Оливия, напряженно слушавшая с другого конца лодки, гадала, откуда Соколов знает, что его собеседник в аэропорту. Может, ему слышен рев двигателей? По совпадению лодка как раз огибала северную оконечность Сямыня, где располагался аэропорт; осознав это, Соколов оглянулся и увидел «Боинг-747», круто уходящий в ночное небо. Его рука непроизвольно потянулась к пистолету-пулемету, и Оливия плотнее вжалась в фибергласовое сиденье, со смесью ужаса и восторга ожидая, что сейчас он попытается сбить самолет. Однако рациональная часть его сознания сумела взять дурное побуждение под контроль. – Драпает, как вонючая крыса, когда храбрые люди лежат мертвыми там, в городе. Ну ты и красавчик, Джонс. Зула по-прежнему с тобой? Ты хорошо с ней обращаешься? Советую тебе обращаться с этой девушкой хорошо, Джонс. Потому что тогда я, как отыщу, убью тебя быстро, а вот если ты тронешь ее хоть пальцем, то легкой смерти не жди. Я отправил тысячи моджахедов в рай к их девственницам, но тебя отправлю в ад. Он нажал отбой и выбросил мобильный в море. В наступившей тишине Оливия попыталась восстановить в памяти события дня. Она подозревала, что люди вроде Соколова не особо предаются интроспекции. Однако такая привычка была частью ее аналитического багажа – единственного, что Оливия могла внести со своей стороны в их импровизированное партнерство. В последние полчаса Соколов так ярко проявил свои таланты и способности, что Оливия временами чувствовала себя куском говядины, который он вынужден таскать с собой по какому-то сложному неуставному ритуалу (хоть она и спасла ему жизнь, подогнав морское такси туда, где Соколов смог в него прыгнуть; интересно, понимает ли он это?). Велико было искушение полностью растворить свою волю в его и просто наблюдать, как он действует, но Оливия знала, что исключительные умения Соколова крайне полезны в ситуациях, которые в обычной жизни почти не встречаются. И близится время, когда он будет так же беспомощен и зависим от нее, как она от него при побеге от загадочных недругов на Гуланъюй. |