Книга Жертва всесожжения, страница 78 – Лорел Гамильтон

– Они это делают не нарочно, детектив. Одни оборотни лучше умеют прятать свою суть, другие хуже, но все они выделяют больше энергии в момент сильного волнения. Чем больше вы их допрашивали, тем они сильнее напрягались, тем больше выделяли энергии и тем хуже вам было.

– Я был с этой женщиной наедине в комнате, и мне казалось, что у меня сейчас шкура сползет с мяса.

– Погодите-ка, наедине? Вы ей зачитали ее права?

Он кивнул.

– Она вам что-нибудь сказала?

– Ни слова.

– А остальные?

– Мужчины ни в чем не виноваты.

– И свободны уйти, если хотят?

– Тот, большой, ее не оставит, а второй в палате с двумя ранеными. Говорит, что не может бросить их без охраны. Я ему сказал, что мы их сами можем охранять, он ответил, дескать, сами видите, что не можете.

Я была согласна с Кевином.

– У вас есть свидетели, показывающие, что она не хотела причинить этому человеку вред. Он даже еще не умер. Почему же она в наручниках?

– Одного она сегодня уже убила. Я думаю, этого хватит.

– Два момента, детектив. Первое: она может разорвать эти наручники, как только захочет. Второе: будь она человеком, вы бы ее уже отпустили домой.

– Это неправда! – возмутился он.

Я посмотрела на него в упор. Он попытался выдержать мой взгляд, но отвел глаза первым и сказал, глядя куда-то поверх моей головы:

– Этот человек умирает. Если женщину отпустить, ей это может сойти с рук.

– Что сойти с рук? Она увидела, что полицейскому сейчас снесут череп, и, чтобы его спасти, бросилась на вооруженного мужчину. Она его не резала, не рвала, просто толкнула в стену. Поверьте мне, детектив: если бы она собиралась его убить, это было бы сделано более тщательно. Она рисковала жизнью, чтобы спасти жизнь вашего человека.

– Ничем она не рисковала. Пули не убивают оборотней.

– Серебряные пули убивают. Действуют, как на человека обычные пули. Все убийства, которые сегодня расследуются, совершались серебряными пулями, Пэджетт. Лоррен могла погибнуть, но она не колебалась. А если бы она заколебалась, у нас был бы сейчас на руках мертвый полисмен. Часто ли штатский рискует жизнью, чтобы спасти копа?

Он наконец посмотрел на меня, и глаза его от злости потемнели до синих теней.

– Вы меня убедили.

– Правда?

Он кивнул:

– Да. – Отойдя к полицейским в форме и плачущей вервольфице, он приказал: – Снимите с нее наручники.

– Сэр? – переспросил Мэрдок.

– Снимите, Мэрдок, – повторил Пэджетт.

Мэрдок не стал больше переспрашивать, просто наклонился к Лоррен и отпер наручники. Его напарник расстегнул кобуру и отступил на два шага назад. Я сделала вид, что не заметила. Мы побеждаем, так что не надо ругаться.

Как только Лоррен освободили, она бросилась ко мне. Я знала, что она не причинит мне вреда, но в коридоре заскрипела кожа. Я повысила голос:

– Ребята, все о'кей. Все о'кей. Остыньте.

Лоррен упала на колени, обняв меня за ноги, плача громко и некрасиво. Я держала руку ладонью наружу, показывая ее в оба конца коридора. Тедди встал, и тут же на него обратилась половина всех стволов. Еще чуть-чуть – и может стать по-настоящему плохо.

– Пэджетт, придержите ваших людей.

Я глянула на него и увидела, что и у него ствол направлен на Тедди. Хреново.

– Пэджетт, уберите пистолет, и они последуют вашему примеру.

– Пусть он сядет, – сказал Пэджетт ровным и очень серьезным голосом.

– Тедди, – попросила я тихо, – пожалуйста, сядь обратно, очень медленно и без резких движений.

– Я же ничего не сделал!

– Не важно, просто сядь. Пожалуйста.

Он сел под пристальным взглядом полудюжины пистолетов, положил мощные руки на колени, ладонями вниз, показывая, что он не вооружен. Будто не раз тренировался демонстрировать безобидный вид.

– Теперь уберите пистолет, детектив, – сказала я.

Пэджетт секунду смотрел на меня. Мне показалось, что он не собирается убирать пистолет. В этих огромных синих глазах я видела что-то опасное. Страх, такой глубокий и сильный, что Пэджетту надо было уничтожить его причину. Он пистолет убрал, но этой секундной обнаженности его глаз мне хватило. Надо будет спросить у Дольфа, нет ли у Пэджетта на счету убийства оборотней. Я готова была спорить, что есть. «Обвинения сняты» – это еще не означает «невиновен».

Я потрепала Лоррен по макушке.

– Все в порядке. Все хорошо.

Надо было их отсюда увести. Хорошие парни были сейчас почти не меньшей угрозой, чем плохие.

Лоррен посмотрела на меня, глаза припухли, из носа течет. Настоящий плач – как настоящий секс, после него не слишком красиво выглядишь.

– Я не хотела его убивать, – шепнула она.

– Я знаю. – Я оглядела копов в коридоре, некоторые отвели глаза. Покачав головой, я помогла Лоррен встать. – Я их отведу в палату к Стивену и Натэниелу, детектив Пэджетт. Вы не возражаете?

Он покачал головой.

– Отлично. Тедди, пошли.

– Мне можно встать? – спросил он.

Я поглядела на Пэджетта:

– Вы с вашими людьми можете перестать играть в Рэмбо?

– Если он будет себя прилично вести – можем.

Пэджетт больше не старался быть обаятельным. Наверное, ему было неловко за этот спектакль. Я знала, что он все еще злится, то ли на меня, то ли на себя. Не важно, лишь бы не начал стрелять.

– В палате тоже есть полицейский?

Пэджетт коротко кивнул.

– Он так же любит хвататься за пистолет, как и все вы, или я могу открыть дверь, не попав под пулю?

Пэджетт шагнул к двери и постучал.

– Смит, это я, Пэджетт. К тебе детектив.

Он с шиком распахнул дверь и широким жестом пригласил нас с Лоррен войти.

За дверью сидел молодой полисмен – в форме. Кевин скорчился на стуле напротив, держа в углу рта незажженную сигарету. Одного взгляда было достаточно – у вервольфа очень недовольный вид. И дело не только в никотиновой абстиненции.

Я подтолкнула Лоррен в палату, потом вернулась за Тедди. Протянула ему руку, помогла встать, хотя в помощи он не нуждался.

– Спасибо, – сказал он, и это относилось не к протянутой руке.

– Не стоит, – ответила я и отвела его в палату. Когда он оказался там, я повернулась к Пэджетту. – У меня есть к вам разговор. Я бы предпочла говорить наедине, если получу гарантию, что здесь без меня никого не подстрелят.