Книга Похищение премьер-министра, страница 57 – Агата Кристи

– А сам лорд Кроншоу увлекался кокаином?

– Наоборот. Он резко отрицательно относился к этому ее увлечению.

Пуаро задумчиво кивнул:

– Но раз уж шкатулочка оказалась у него, то, выходит, он знал, что мисс Куртене употребляет наркотики. Разве это не наводит на некоторые размышления, мой дорогой Джепп?

– М-да… – неопределенно промямлил Джепп.

Я улыбнулся.

– В общем, – сказал Джепп, – вот так обстояло дело. Что же вы думаете о нем?

– Вы рассказали обо всех обнаруженных уликах?

– Ах да, мы нашли еще кое-что. – Джепп вынул из кармана какой-то комочек и протянул его Пуаро. Это был изумрудно-зеленый шелковый помпончик, явно вырванный откуда-то, поскольку из него торчали оборванные нитки. – Мы нашли его в кулаке убитого, – пояснил инспектор.

Пуаро вернул помпон без каких-либо комментариев и спросил:

– Что вы смогли выяснить о врагах лорда Кроншоу?

– Ничего. Видимо, он был приятным молодым человеком, пользовавшимся уважением в обществе.

– Кто мог быть заинтересован в его смерти?

– Его дядя, достопочтенный Юстас Белтайн, наследует титул и состояние. На него падают кое-какие подозрения. Несколько человек заявили, что они слышали ссору в маленькой столовой с Юстасом Белтайном. Вы же понимаете, что в разгар ссоры попавшийся под руку столовый нож вполне мог сыграть роль смертоносного оружия.

– А что сам мистер Белтайн говорит по этому поводу?

– Заявляет, что он задал головомойку одному пьяному официанту. И также говорит, что это было скорее ближе к часу ночи, а не в половине второго. Понимаете, капитан Дигби очень точно запомнил время. С момента его разговора с Кроншоу и до того, как они обнаружили его труп, прошло всего минут десять.

– Как бы то ни было, я полагаю, что раз уж мистер Белтайн изображал Пульчинеллу, то его наряд был украшен фальшивым горбом и большим гофрированным воротником.

– Я не знаю точных деталей его костюма, – сказал Джепп, с любопытством взглянув на Пуаро. – Но в любом случае мне совершенно непонятно, с чего вдруг вы упомянули об этом.

– Непонятно? – По губам Пуаро скользнула чуть насмешливая улыбка. Он продолжил спокойным тоном, но его глаза загорелись хорошо мне знакомым зеленоватым огнем: – И в той маленькой столовой, очевидно, был какой-то занавес, не правда ли?

– Да, но…

– За которым мог бы спрятаться человек?

– Да… за ним действительно находилась небольшая ниша, но как вы узнали?.. Неужели вам доводилось бывать в этом доме, месье Пуаро?

– Нет, мой любезный Джепп, мысль о таком занавесе только что пришла мне в голову. Без него вся эта драма выглядела бы необъяснимой. А любая драма должна иметь свое объяснение. Но скажите мне, разве никто не посылал за доктором?

– Конечно, сразу же послали за ним. Только доктор уже ничем не мог помочь. Смерть, судя по всему, была мгновенной.

Пуаро с легким раздражением покачал головой.

– Да-да, все понятно. Но этот доктор… он давал показания на дознании?

– Да.

– Разве он ничего не говорил о каких-либо особых признаках?.. Не показалось ли ему состояние тела несколько странным?

Джепп сверлил взглядом маленького бельгийца.

– Да, месье Пуаро, я не представляю, как вы узнали об этом, но он упомянул, что не в состоянии объяснить некоторую напряженность застывших мышц убитого.

– Ага! – воскликнул Пуаро. – Мои Dieu! [15] Джепп, ведь это же наводит на определенные мысли, не так ли?

Я видел, что определенных мыслей у Джеппа явно не было.

– Если вы думаете об отравлении, месье, – озадаченно сказал он, – то зачем, скажите на милость, сначала травить человека, а потом всаживать в него нож?

– Такая версия действительно кажется смехотворной, – с готовностью согласился Пуаро.

– Итак, месье, что еще вы хотели бы узнать? Может, вы желаете осмотреть комнату, где было обнаружено тело?

Пуаро махнул рукой.

– Ничуть. В вашем рассказе мне показалась интересной только одна деталь – отношение лорда Кроншоу к употреблению наркотиков.

– То есть вы совершенно ничего не хотите видеть?

– Нет, пожалуй, кое-что можно посмотреть.

– И что же это?

– Набор фарфоровых статуэток, по которым были сделаны костюмы.

Джепп изумленно взирал на него.

– Ну вы и чудак!

– Вы можете устроить это для меня?

– Что ж, если хотите, мы сейчас можем съездить на Беркли-сквер. Думаю, мистер Белтайн… хотя теперь вернее было бы сказать – его светлость… не будет возражать.

Взяв такси, мы немедленно отправились туда. Новоиспеченного лорда Кроншоу не оказалось дома, но по просьбе Джеппа нас провели в «фарфоровую комнату», где хранились эти жемчужины коллекции. Джепп обвел стеллажи растерянным взглядом.

– Я совсем не уверен, месье, сумеете ли вы отыскать здесь интересующие вас статуэтки.

Но Пуаро уже подтащил к камину стул и с проворством кошки вскочил на него. На зеркальной поверхности полочки красовалось ровно шесть фарфоровых фигурок. Пуаро скрупулезно рассматривал их, давая нам краткие комментарии во время осмотра:

– Les voilà! Старая итальянская комедия. Три парочки! Арлекин и Коломбина, Пьеро и Пьеретта – какой изящный белый наряд с зеленой отделкой – и, наконец, Пульчинелла и его подружка в розовато-лиловой и желтой гамме. Прекрасная работа, и как точно изображен костюм Пульчинеллы – гофрировка, кружева, горб и высокая шляпа. Да, как я и думал, очень затейливый костюмчик.

Осторожно поставив последнюю фигурку на место, он спрыгнул на пол.

Джеппа, похоже, не удовлетворили эти комментарии, но, поскольку Пуаро явно не имел намерения что-либо добавить, инспектору ничего не оставалось, как постараться получше скрыть свое недовольство. Когда мы уже собрались уходить, появился хозяин дома, и Джепп, представив нас, дал необходимые пояснения.

Шестому виконту Кроншоу, видимо, было уже под пятьдесят, он отличался обходительными манерами и красивым лицом, на которое распутный образ жизни наложил свой отпечаток. Он выглядел как некий потрепанный повеса, склонный к томному позерству. Я с первого взгляда невзлюбил его. Он довольно любезно приветствовал нас и, заявив, что наслышан об удивительных способностях Пуаро, предоставил себя в наше полное распоряжение.

– Полиция делает все, что в ее силах, насколько мне известно, – заметил Пуаро.

– Но у меня есть серьезные опасения, что тайна смерти моего племянника так и не будет раскрыта. Загадка этой трагедии кажется совершенно непостижимой.