Онлайн книга «Второй удар гонга»
|
И она еще долго продолжала в таком же духе, а мистер Паркер Пайн едва успевал иногда вставить словечко, пытаясь остановить град похвал и восторгов, посыпавшихся на голову. Ему очень не понравился взгляд, который бросила в его сторону миссис Честер. Не понравилось, что возвращалась она в гостиницу вместе с новоприбывшей, которая и по дороге продолжала петь ему дифирамбы. Развязка наступила быстрее, чем он ожидал. В тот же самый вечер, после кофе, миссис Честер сказала без обиняков: – Не могли бы вы прийти в малую гостиную, мистер Пайн? Я должна кое-что вам сказать. Мистер Пайну ничего не оставалось, как поклониться и повиноваться. Видимо, нервы у миссис Честер давно были на пределе, и едва захлопнулась дверь гостиной, как от ее самообладания не осталось и следа. Миссис Честер опустилась в кресло и заплакала. – Мой мальчик, мистер Паркер Пайн! Вы просто обязаны его спасти. Мы оба должны его спасти. Он разбил мне сердце. – Но, дорогая моя миссис Честер, я всего лишь сторонний наблюдатель… – Нина Уичерли сказала, вы всегда можете найти выход. Она сказала, вам можно довериться совершенно. Она посоветовала рассказать все, как есть, все… а потом вы что-нибудь да придумаете. Мистер Паркер Пайн мысленно призвал проклятия на голову миссис Уичерли, столь бесцеремонно вторгшейся в его счастливую жизнь. Но потом все же сдался и произнес: – Хорошо, давайте поговорим. Полагаю, все дело в девушке? – Он уже сказал о ней? – Намекнул. Слова полились из миссис Честер потоком: – Девица ужасная. Пьет, ругается, носит такое… слов нет. Она здесь вместе с сестрой и сестриным мужем-голландцем. Бог знает, что за порядки у них в колонии. Половина живет вместе с девушками, и не женаты. Бэзил так изменился! Он всегда был такой тихий, такой серьезный, интересовался только серьезными вещами. А одно время подумывал заняться археологией… – Судя по всему, – заметил мистер Паркер Пайн, – теперь природа взяла свое. – Что вы хотите сказать? – Молодому человеку его лет не следует интересоваться только серьезными вещами. Наверняка ему было неловко за себя в присутствии девушек, и он чувствовал себя полным болваном. – Прошу вас, мистер Пайн, я говорю серьезно! – Я тоже совершенно серьезен. Кстати, не та ли это юная леди, которая вчера была с вами за чаем? Эту девушку он заметил – брюки из серой фланели, алый, свободно повязанный на груди платок, ярко-красные губы, а на столе перед ней вместо чашки чая бокал с коктейлем. – Вы видели? Ужасная, правда? Раньше Бэзилу никогда не нравились такие девицы! – Вряд ли раньше у него была возможность подыскать себе девушку по вкусу. – Почему? – Почти все время он проводил с вами! Ничего хорошего для него в этом не было. Однако, осмелюсь предположить, ваш сын и сам в состоянии разобраться в себе… если вы не решите вмешаться и ускорить события. – Вы не понимаете! Мой сын собрался жениться… На этой Бетти Грегг… Они уже помолвлены. – Стало быть, дело зашло далеко. – Да, мистер Пайн. Сделайте что-нибудь. Спасите моего мальчика от этого чудовищного брака. Это его погубит. – Нельзя погубить человека, пока он сам этого не пожелает. – Бэзил погибнет, – с уверенностью сказала мать. – Меня беспокоит не Бэзил. – Не хотите же вы сказать… Вас беспокоит девица? – Нет, меня беспокоите вы. Вы напрасно растрачиваете свою жизнь. Миссис Честер взглянула на него в недоумении. – Подумайте, как человек живет лет с двадцати и до сорока? Его то и дело захлестывают чувства, одолевают заботы. Так и должно быть. Это и есть жизнь. А потом начинается другой этап. Потом у нас наконец появляется возможность остановиться, задуматься, что-то понять, разобраться и в себе, и в жизни. Тогда-то и начинаешь постигать ее истинный смысл и значение. Научаешься видеть жизнь всю целиком. Не только ту часть, где исполняешь роль как актер. Нет такого человека, будь то мужчина или женщина, которому удалось бы найти себя раньше, чем лет в сорок пять. Только в этом возрасте человек и становится личностью. Миссис Честер сказала: – Я свою жизнь посвятила Бэзилу. Он для меня все. – И напрасно. Именно за это вы теперь и расплачиваетесь. Любите сына сколько хотите, но не забывайте: вы Адела Честер, вы самостоятельная личность, не только мать Бэзила. – Если Бэзил погибнет, мое сердце будет разбито, – сказала мать Бэзила. Мистер Паркер Пайн внимательно посмотрел на ее красивое лицо, на печально опущенные уголки губ. Она хорошая женщина. Мистер Паркер Пайн не решился причинить ей боль. И потому сказал: – Посмотрим, может быть, тут можно что-то придумать. Бэзил Честер не только не отказался от разговора, а, наоборот, словно ждал, чтобы ему дали выговориться. – Все ужасно. Мать безнадежна… Предрассудки и косность. Она попросту не желает понять, до чего Бетти славная девушка. – А Бетти? Он вздохнул. – Бетти чертовски упряма! Ну почему бы ей было не пойти навстречу… Например, взяла бы и не стала разок мазать губы помадой… Все стало бы по-другому. Похоже, при матери она забывает про свои рассуждения о широте кругозора… м-м-м… современного человека. Мистер Паркер Пайн улыбнулся. – Мать и Бетти самые дорогие для меня на свете люди, и мне очень хотелось бы, чтобы в конце концов они все же поладили. – Вам и самому следует многому еще научиться, молодой человек, – сказал мистер Паркер Пайн. – Хотите пойти в гости к Бетти – там и поговорим? Мистер Паркер Пайн принял приглашение немедленно. Бетти вместе с сестрой и ее мужем жили в маленьком ветхом домишке недалеко от моря. Жили они очень просто. Из мебели в домике было три стула, стол и кровати. В стене встроенный буфет, где стояло ровно столько тарелок и чашек, сколько требовалось для троих. Ганс был восторженный молодой человек, со светлыми волосами, которые стояли над головой пушистым нимбом. Говорил он по-английски плохо, зато очень быстро, и при этом то и дело расхаживал по комнате. Его жена Стелла, сестра Бетти, была маленькая и русоволосая. А сама Бетти Грегг – рыженькая, вся в веснушках, с веселыми озорными глазами. Ни помады, ни другой краски на лице, как днем раньше в отеле, мистер Паркер Пайн не обнаружил. Бетти поставила перед ним коктейль, и глаза ее весело сверкнули: – Вы уже в курсе дела? Мистер Паркер Пайн кивнул головой. – И на чьей же вы стороне, старик? На стороне юных влюбленных или благовоспитанной дамы? |