Онлайн книга «Большая и грязная любовь»
|
– Зачем? – буркнул кто-то. – Затем, что девочка, как правильно заметила Катрин, чистая. А с чистыми девочками грязная любовь невозможна. – Но ты ее не любишь, – возмутился Шас. – Не люблю. Но она об этом не узнает. Она будет верить в сказку. Всегда. – А если ей кто-нибудь расскажет? – не унимался дерганый. – Если… – Никаких «если». Никогда. И кто-то еще называл Глеба уродом? Да Глеб честней вас всех, вместе взятых! Он бы никогда не опустился до такого. Даже… даже ради вечной сытости. Где-то пропиликал сотовый. Звук был до того противным, что меня передернуло. А блондин, наоборот, повеселел, сказал довольно: – Курьер приехал. Он у ваших ворот. Открывайте. Катрин послушно кивнула и покинула гостиную, а Шон добавил: – У него одежда и документы для мышки. Ваше вознаграждение уже на счету. Вознаграждение? Черт. Нет, я с самого начала подозревала, что меня не задаром отдают, но… оборотни, они же за идею сражаются, разве нет? Их ведь обидели, осудили, причем несправедливо. – Хорошо, – отозвался старший. – Память девочке сейчас корректировать будут? – Отчасти. И столько цинизма было в интонациях блондина, столько холода, что я не смогла, не выдержала. Утерев остатки слез рукавом, подняла голову и открыто улыбнулась мужчине, взиравшему с экрана. – Слушай, Шон, а у тебя лицо не треснет? – тихо спросила я. Не треснуло. Вытянулось. Оборотни тоже безучастными не остались, уровень офигения определялся как критический. Старший, кажется, вообще дышать перестал. – Думаешь, совсем глупая? Думаешь… Черт, ну неужели ты думаешь, что сможешь сравниться с ним? Да хоть полную, тотальную амнезию устрой, все равно его вспомню. Да даже если не вспомню! Все равно его любить буду! – Что? – выдохнул синеглазый. – Что слышал, – выплюнула я. И лишь теперь поняла – да, это не родной язык, это эркон. Просто тут слова… они какой-то иной, необъяснимо чужой привкус имеют. – Люблю я его. И бороться буду. До последнего. Понял? Пауза длилась недолго. Губы блондина скривились в очередной, на этот раз снисходительной, улыбке. – Ладно, мышка. Попробуй. – Потом подмигнул и добавил едко: – У тебя целых четыре часа, чтобы придумать, как именно… бороться. А я встречу и… – И?.. – заинтересованно протянули от двери. Блондин ответить не успел – мир взорвался. Это был очень тихий, очень быстрый захват. Вспышка! Бесшумные, стремительные тени, встречу с которыми не отвратить. Лицо старшего искажает гримаса боли, он падает, целует старые, истертые доски – не по собственной воле, разумеется. Ему парень в черном трико коленом на шею давит. Вал тоже кривится и падает, пытается рыпнуться, но куда? Против того, кто заламывает руки, не попрешь – он больше и точно сильней. Шас кубарем скатывается с дивана, чтобы встретить удар… Гера? А он-то откуда взялся? Еще один даже не успевает подняться из кресла-качалки, переворачивается вместе с мебелью. Но грохот… грохот только фон, он подчеркивает беззвучие. Второй безымянный успевает выбросить кулак, но зря. Руку перехватывают, и оборотень… черт, до чего короткий, но до чего красивый полет! Если б не стена… Третий, имени которого не узнаю никогда, даже осознать не успевает. Оседает после короткого, меткого удара по затылку. Все. На все про все два удара сердца, не больше. И тишина… Нет, мертвые с косами не стоят, но, кажется, сейчас появятся. В этом невероятном безмолвии шаги того, кто несет обмякшее тело Катрин, подобны грому. Женщина жива, в этом никаких сомнений, но… кое-кто не стал играть в благородство, и пусть меня посчитают циником, но это правильное решение! Экран ноутбука… не гаснет, нет. Но видеосвязь прерывается. Внезапно. Словно ничего не было. И над этим откровенным бедламом звучит очень спокойное, очень ровное: – Розочка, а ты… не врешь? Черт. Я хочу механическое сердце. И душу хочу… продать. Ну хоть кому-нибудь! Пусть хранится в какой-нибудь склянке или кристалле! Просто если ее не спрятать, точно истончится и улетит раньше времени. Причем скорее в преисподнюю, нежели в рай. – Розочка? Молчу. Внимательно смотрю на верховного судью, который по-прежнему стоит в дверном проеме затрапезной гостиной. Высокий, широкоплечий, холеный. Вместо привычной рубашки от «Армани» простая черная футболка, вместо отглаженных брюк – джинсы. И армейские ботинки вместо начищенных туфель. Но все это ерунда в сравнении с улыбкой. Шальная – мягко сказано. Инкуб словно светится изнутри. – Розочка, ну скажи… – хитро потянул он. – Ну пожалуйста… Я?! – Я ради тебя две смены реальности пережила. – И… Я окинула взглядом присутствующих, глотнула воздуха… – И не дождешься. Опять взрыв. Впрочем, вру. Не взрыв – фейерверк! Но не из тех, что мешают спать соседям и половине района. Чувства! Черт их побери… Я не поняла, как Глеб оказался рядом. Миг назад был там, а теперь тут. И прикосновение его губ осознала далеко не сразу. Неуместная волна жара и тысяча острых иголочек впивающихся в кожу. – Розочка… – выдохнул Глеб, а я… Меня накрыло. Это жуткое, ужасное осознание того, что не верила, не ждала. Нет, я действительно не ждала, что зеленоглазый придет и вытащит из этой передряги, я приготовилась к худшему. Наверное, поэтому, едва голос вернулся, спросила сущую глупость: – А… а курьер где? – В машине. Спит. Он любезно открыл для нас двери и тут же вырубился. – Устал? – Кто? Он или я? Я тихонечко шмыгнула носом и… – Розочка, ну не плачь! – взмолился зеленоглазый. – Ну пожалуйста! Поздно. Я вцепилась в мощные плечи, уткнулась носом в его шею и разревелась самым позорным образом. Со всхлипами, рыками и неосознанными попытками задушить эту огромную, теплую «жилетку». – Золотце… – шептал инкуб, обнимая и гладя по волосам. – Ну не надо. Все хорошо. Все позади. Ага. Понимаю. Но остановиться все равно не могу. Зато точно знаю, что буду делать, когда истерика схлынет – не целоваться, нет! Ябедничать! Все Глебу расскажу! Все-все! И про временные метки, которые оборотни на людей ставят. И про замок у моря. И про то, что меня окольцевать хотели и запереть. – Розочка, ну сколько можно?.. – Шеф, а этих вязать или прибить? – ворвался в наш тесный мирок голос Геры. |